Кубок Нерона

Тут я вспомнил. Пистолет на телевизоре. Роджер Ли

хитростью заставил меня взять его в руки, чтобы на нем остались отпечатки моих пальцев. Я прикусил губу. От него это не укрылось.

— Я прекрасно понимаю, как это для вас неприятно, мистер Хуман. Может, лучше расскажете нам все от начала до конца?

— Пистолет не мой,— тихо сказал я.— И я не убивал ее.

— Нет? В таком случае скажу только, что мы сравнили отпечатки пальцев. Они совпадают с вашими. Вы находились в Нью–Йорке, когда была убита Астрид Моллер. Вы — последний, с кем ее видели. Дама, которая живет этажом ниже, говорила с вами незадолго до того, как мисс Моллер умерла. А теперь у нас в руках орудие убийства, с вашими «пальчиками». Спета ваша песенка, мистер Хуман. Увы.

Но на лице у Джима Андерсона сожаления не читалось. Отнюдь.

ГЛАВА XXII

— Послушайте,— в смятении сказал я.— Все это — огромное недоразумение. Я ни в чем не виноват.

— Да ну?

— Неужели вы не понимаете, что все это — интрига, цель которой — свалить на меня вину за то, чего я не совершал? Я расскажу все подробно, и вы со мной согласитесь.

Медленно и детально я изложил всю историю, шаг за шагом, эпизод за эпизодом. Рассказал про Нью–Йорк. Про то, как Астрид решила, что в ее квартире устроили обыск. Как я пытался найти Грету Бергман и как она в итоге появилась, чтобы опять исчезнуть. Как я сумел соединить шифровку с пленки и записку на донышке кубка и поехал в Женеву. Как угодил на лыжной трассе в лапы преследователей, удрал от них, а в номере у Джейн встретился с Роджером Ли. Когда я рассказал про пистолет и про то, как он хитростью заставил меня взять оружие в руки, чтобы на нем остались отпечатки моих пальцев, американцы с улыбкой переглянулись.

И закончил свою длинную речь, но их, похоже, не убедил.

— Интересно,— сказал Джим Андерсон.— Очень интересно. Но вы ведь не станете требовать, чтоб мы этому поверили? Астрид Моллер дает вам пленку с информацией о пятистах миллионах долларов и стеклян^ ный кубок, который принадлежал императору Нерону и стоит чуть ли не миллион! Ну сами подумайте! Вы, значит, серьезно хотите внушить нам, что такая прожженная особа, как Астрид, преподнесет вот это все случайному знакомцу из бара на тарелочке с голубой каемочкой, а когда он соберется восвояси, еще и платочком ему на прощание помашет? Впрочем, басня про пистолет в Женеве придумана классно. Раньше я такого не слыхал. Но когда–никогда всё случается в первый раз.— Он захохотал.

— Что ж, мистер Асплунд,— сказал комиссар Арлингтон.— Боюсь, дальше мы сегодня не продвинемся. Предлагаю начать официальное разбирательство завтра. Сейчас мы поедем в посольство, обсудим формальности с выдачей. При всем уважении к вам и вашим коллегам мне кажется, что мы у себя в Нью–Йорке, быть может к несчастью, имеем побольше опыта в обращении с подобными типа*ми. Тут и мафия замешана, и генералова шайка.

— Сами знаете, для Вашингтона это больной вопрос,— добавил Джим Андерсон,— Убийства, хищения и обман с выходом на большую политику. Н-да, черт побери, чем только не приходится заниматься. Ну, пока. До завтра.

Они встали, за руку попрощались с Калле Асплундом. А меня даже взглядом не удостоили.

На пороге Джим Андерсон еще раз обернулся.

— Наверно, мы сумеем достичь договоренности. Если нам будет передано чистосердечное подробное признание, можете оставить Хумана себе. Для нас главное — установить точное местонахождение денег и переправить эту информацию их нынешнему правительству. Учитывая наши интересы в том регионе, вы, разумеется, понимаете, что проблемы носят политический характер и есть только один способ разрешить их — конкретными делами доказать, что мы поддерживаем новый режим. На Хумана, как такового, нам начхать. Можете засадить его за решетку здесь, не обременяя американских налогоплательщиков. Обдумайте мои слова, Goodbye.

Ах ты, боже мой! — Калле Асплунд е вымученной улыбкой вновь уселся за письменный стол. Он достал ( вою коротенькую трубку, вытащил щепоть буровато желтых табачных волокон и стал набивать ими прокуренную до черноты головку, медленно, методично. Словно хотел сосредоточиться на этом занятии, чтоб не смотреть мне в глаза.

— Так какое твое мнение? — тихо спросил я.

— Н-да... что тут скажешь? Теперь все это не в моей власти.

Он чиркнул спичкой. Вспыхнул огонек, резко запахло серой, и сразу же комнату наполнил едкий табачный смрад: из трубки вырвалось серо–желтое облако дыма. В иной ситуации я бы встал и открыл окно, но сейчас мне было не до этого. Дым? Ну и пусть, какая разница.

— Слишком многое свидетельствует против тебя,—сказал он, помолчав, и посмотрел на меня.—Хуже всего, конечно, отпечатки пальцев. Прочие вещи еще можно так–сяк уладить, но по трем пунктам факты остаются фактами. И с точки зрения полиции они очень весомы.

— Ты имеешь в виду, что я был в Нью–Йорке, когда ее убили?

— Совершенно верно. Ты находился в городе. И был последним, с кем ее видели. А в женевской гостинице было найдено орудие убийства. С твоими отпечатками пальцев. Вдобавок у тебя нет алиби на момент убийства.

— Для высылки этого достаточно?