Куда делся "совок", когда исчез Союз ?

Толстая: Сейчас продолжу про еду, потом про жильё, а может, буду перескакивать. Про жильё — это надо расчехлить новые гусли и начать их перебирать. С едой такая была вещь: были столы заказов. Стол заказов — это было такое место при магазине, где ты мог купить дефицитный продукт. А дефицитным продуктом считалась, например, югославская ветчина, потому что она делалась из мяса, видимо, потом та же гречка — страшный дефицит, потом плохой, советский растворимый кофе и баночка сайры — очень ценная вещь. И для того, чтобы это всё приобрести, выдавали либо праздничные заказы на работе, либо надо было купить в столе заказов. Но там был ассортимент победнее, потому что побогаче — это стол заказов для организаций. Например, для Союза писателей, куда я тоже проникла как член Союза писателей и как внучка А.Н. Толстого и получила даже два талона на семью. поэтому я брала заказы себе. Вот глаз мой упал на растворимый кофе. Его нельзя было просто так приобрести: в нагрузку к нему нужно было купить несколько неприятных, траченных мышами, с жучками внутри, продуктов. Какую-нибудь крупу ячневую, например — не знаю, что это за ячневая крупа, из чего она делается, но есть это было невозможно. Но тогда будет кофе. И думаешь, сколько денег, сколько чего, иногда покупаешь. Если получаешь от организации, то это более-менее ничего.

Я помню, что всегда в подвалах магазинов располагались эти выдачи заказов, и, получив эти талончики от Союза писателей, я могла раз в месяц, по-моему, принести оттуда продукты. И вот поразительная вещь. Пошла я как-то со своей сестрой Катей, у неё тоже был такой талончик, она же моя родная сестра, мы все были блатные — у нас дедушка был писатель и удачно умер, оставив нас с этими талончиками, — пошли мы туда, и там был какой-то шикарный заказ. Там была — не поверите — копчёная осетрина, которой в природе не было, а в заказах она была. И вот мы смотрим — в каждом заказе осетрины кусок, ещё что-то. Взяли мы всё это, а это всё денег стоит, мы за это заплатили. И вот какая-то женщина, мимо проходившая, смотрит в это окно (а это окно было почему-то в самом столе выдачи заказов), обычная женщина, усталая. Мы сейчас пойдём со всем этим , а она будет продолжать как голодный ребёнок это ждать. Мы говорим: вот Вы хотите? Берите наш заказ, мы Вам продаём, нам одного хватит. Она достаёт деньги и у нас этот заказ покупает. Так продавщица из этого окна высунулась и стала на нас кричать: «Вы что здесь хулиганите, что вы делаете, вы как смеет это делать?!» То есть эта еда талонная предназначалась для особых людей, с белыми крыльями, которые немного светятся, а всякий простой разве может есть эту еду? А она: «Сейчас милицию позову!»

Можете ли вы себе это представить? Вот этот советский сволочизм, такие гадины, особенно гадины, которые сидят на сундуках с говном, встречаются довольно часто. Я их встречала в самых разных областях. Обычно это были продавцы, особенно продавцы на дефиците: велено вам есть — вы и ешьте, а другим не давайте. Или вообще желание унизить какого-то человека несчастного, замученного, усталого, простого. Вот прямо садистки сидели в учреждениях. Например, в сберкассах: если работать в сберкассе медленно, то люди не успеют, значит, они свои два часа зря стояли. Это тоже была такая пытка, и эта пытка применялась садистками-кассиршами по отношению к народу. Но с этим тоже можно было бороться, может, потом расскажу.

Жильё. (Пауза, смех в зале) Два города, которые я знаю, это Ленинград и Москва. В Ленинграде всё жильё было коммунальное, там даже сейчас 46% жилья. Может, стало 40, но никак не меньше. В Москве сейчас рынок 3%, то есть коммунального жилья тут почти нет, и по сравнению с Ленинградом Москва казалась городом просторных квартир — все эти хрущобы, пятиэтажные дома, но зато своя квартира, своя — это же замечательно. Коммунальное жильё — это вообще особый разговор. Я никогда не жила в коммуналке, но у меня была большая семья — это была сама по себе коммуналка. Но все люди, которых я знала, жили в Питере. Я выросла в Питере, прожила там первые 25 лет своей жизни, и коммунальные квартиры — это были квартиры, в которые ты приходишь к кому-то в гости. Были разные причины этой коммунальности: были огромные квартиры, построенные в 1914-1915 году. Был строительный бум перед Первой мировой войной, построили большое количество больших, дорогих квартир — 8 комнат, например. И когда всё это уплотнили, то люди жили «семья-комната». А когда (пропускаю длинный период) была Вторая мировая война, то Питер был сильно разбомблен, и людям было негде жить. Поэтому они перебирались в те квартиры, которые оставались целыми. Там кризис жилищный был особенно сильным, а в Москве этого не было, потому что при Хрущёве было построено довольно много пятиэтажек, уже расчищались квартиры каждый год. И тем не менее отдельная квартира — это было большое счастье.