Куда и как, когда, зачем и где?

Мама: Еще один претендент в висельники выискался. Нашли с Яхьей удобный выход – повеситься. Нам: решайте проблемы, терпите, трудитесь, а они – повесятся и будут плавно покачиваться на веревках. Сняв с себя все обязательства и трудности.

И мама опять стала ездить к бабушке каждый день. А я была дома и вела хозяйство.

Замурованная бабушка

В один вечер мама приехала особенно поздно. До дня смерти бабушки оставалось 9 месяцев. И случилось вот что.

Мама и жена старшего брата, как обычно, вечером приехали к бабушке. Они вошли в дом, прошли по коридору – бабушкина комната была первой по коридору справа, и обомлели. Вся правая стена коридора была заложена кирпичом.

Оказывается, Фрида утром не пошла на работу, зашла к бабушке, сняла с нее обещанные ей, младшей любимой снохе, старинные золотые серьги с александритами, и попрощалась с ней. Затем она вышла из комнаты, привела бригаду строителей, и они первым слоем кирпича заложили проем двери. Вторым слоем кирпича изнутри дома, со стороны коридора, они выложили всю стену, вместе с дверью. На следующий день, когда цемент подсохнет, планировалось стену заштукатурить. Так впоследствии и было сделано. И побелено.

Мама и тетя растерялись. Они поняли, что бабушка весь день провела в замурованной комнате. Они побежали на улицу, со стороны палисадника, посмотреть в окно. И увидели там сооружение из табуретов и досок – бабушкины подружки уже залезали к бабушке в окно. Так поступили и мама с тетей.

Стали ждать приезда Ишбулата. Он должен был найти решение из новой ситуации. В окно – а фундамент дома был высокий – было неудобновносить ведро с водой, например, или шприцы в боксе. А как вызвать врачей? – стыдно от людей, что бабушку замуровали. Да и нелегко немолодым женщинам влезать в окно – очень высоко. Кто-нибудь мог упасть, и что-то сломать себе. Все были уже не молоды, ине особенно-то спортивны.

Приехал Ишбулат, и принял решение, что надо рубить новую дверь. Но тут возникли новые проблемы. Дед строил дом со всей ответственностью. И та стена, в которой были два окна бабушкиной комнаты, была несущей, и очень толстой и крепкой. Значит, решил Ишбулат, рубить будем с другой стороны – другая стена былане несущая и намного тоньше. Но эта стена, перпендикулярная той стене, в которой были два окна, граничила с кухней. Стало быть, надо было прорубить дверь в кухню с улицы, а потом из кухни прорубить дверь в бабушкину комнату.

Ишбулат привел рабочих, и они принялись за дело.

Можете себе представить, как это все восприняла Фрида. Началась уже не война, а вселенская катастрофа. Ей объясняли, что другое инженерное решение по вырубке новой двери принять нельзя. Так построен дом. И кухню поделить нельзя – вода, газ, отопление – все было в кухне и в той стороне, гдетеперь будет новый коридори новый вход в бабушкину комнату. А вода, газ и тепло – нужны и Фриде и ее семейству. Так что ей, младшей любимой снохе, абсолютно избавиться от бабушки и ее старших детей пока невозможно. Полностью, основательно, перестраивать дом некогда. Бабушка очень больна, за ней надо ухаживать, а не заниматься строительством.

Все было на страшных нервах, все делалось сгоряча. И потому так бестолково и страшно.

Замуровыванием бабушкиной двери Фрида ничего не добилась. Кухня, вода, газ, тепло – все это было необходимо в процессе ухода за больной старой женщиной, которая была больна циррозом печени и медленно угасала. Иопять на«поле боя» – в кухне, продолжились баталии.

Вырубание новых дверей привело к возрастанию пыли, грязи, строительного мусора, обломкам кирпичей – был страшный шум и беспорядок. Все это усугубляло нервное напряжение и непрекращающийся шквал оскорблений, ругательств, скандальных обвинений и истерик.

Я не ходила все это время в дом своей бабушки. Боялась драки с Фридой, и обвинений меня в воровстве. Особенно по поводу воровства – я смертельно обиделась за такое обвинение. И сильно переживала – настолько, чтоу меня усилились мои необычные недиагностируемые медициной приступы головной боли. Папа устал вызывать мне скорую за скорой. Мама начала меня ругать в связи с этим: «Возьми себя в руки. А то еще «дашь дуба» – ко всем моим проблемам добавится еще одна – мне придется еще и твоего ребенка растить». «Сдашь в детдом», – надерзила я матери.

Перекроенный дом с новыми проемами дверей я увидела только в день похорон бабушки. От боли за бабушку, которую замуровали, я чуть не упала в обморок. Мнеуже не хотелось задушить Фриду – хотелось лишь уйти из этого дома и никогда больше туда не возвращаться. Так и случилось. Это было последнеесвидание с домом моего детства – домом моего деда.

В день похорон моей бабушки я не виделась с ней уже почти год и смертельно соскучилась. Ведь она всю мою жизнь была рядом со мной. А тут целый год – не рядом.

На похоронах бабушкиФрида очень хорошо выглядела. Наее красивом молодом лице игралсвежий румянец. В ушах у нее сияли бабушкины серьги с александритами.

* * *