Куда идем мы…

— А, может, нам того… Сбегать к ближайшему населенному пункту и добыть там себе какого-нибудь разумного? В качестве платы на проезд?

— Совсем сбрендил? — подал голос Четвертый. — Если мы невинной душой себе проход купим, с меня сразу же «Святость» слетит. Моментом.

— Давай виноватую поймаем! — тут же развил чужую идею обезьян. — Можно к пещере соболевской прыгнуть, там отловить кого-нибудь подушегубистее, из тех, кто себе карму на сто лет вперед испортил. Не, реально, давай мы с Жиром быстренько метнемся? Хотя нет, Жир лучше тебя охранять останется.

— Никуда вы не метнетесь! — рассердился Четвертый. — Какая разница — хороший он или плохой? Проблема в том, что нельзя монахам чужой жизнью за свое удобство расплачиваться.

— Господи, сколько условностей у этих монахов… — проворчал Псих.

— «У нас, монахов», ты хотел сказать? — переспросил Четвертый, отличавшийся хорошим слухом.

— Да, да. Вот именно. — на голубом глазу подтвердил Псих. потом вздохнул и добавил. — Ладно, раз больше никаких идей ни у кого нет, сидите здесь и ждите меня.

— А ты куда? — спросил юноша.

— К Гуа, конечно. — ответил Псих. — Прошлый раз визит к ней решил проблему. Может, она и в этот раз поможет?

И подвесил фиолетовый портал.

Неизвестно где в Верхних Планах

На сей раз, для разнообразия, Псих застал Гуа на кухне. Но не в фартуке у плиты, а за столом с чашечкой кофе.

Человек привыкает ко всему, и куратор, увидев портал и выпадающую из него обезьяну, уже даже не вздрогнула.

— Может, нам с тобой уже съехаться, блохастый? — задумчиво спросила она, разглядывая гостя поверх чашки. — У меня такое впечатление, что ты околачиваешься в этой квартире больше чем я. Или нет, у меня появилась идея получше. Давай я просто подарю тебе эту хату, и ты будешь сюда ходить без меня?

— Мне нельзя владеть недвижимостью в Верхних Планах, я лишен гражданства, и ты это знаешь. — просветил ее Псих. — Кофе нальешь?

— Тебе нельзя употреблять тонизирующие напитки, — сказала Гуа, но к плите все-таки пошла. — Иначе какой ты монах?

— Хреновый. — сказал Псих. — И ты это тоже знаешь.

— Знаю. — кивнула куратор. — Тебе повезло, джезва еще горячая.

— Можно подумать, у тебя были бы проблемы подогреть. — хмыкнул Псих. — Видел я, как ты прыгнувшего на тебя с мечом берсерка за время полета до хрустящей корочки запекала, а тут какая-то турка.

— Фу таким быть! — оскорбилась Гуа. — Подогретый кофе — это не кофе, а помои. Держи.

И она поставила перед Психов чашечку костяного фарфора с темно-коричневым, практически черным напитком.

— Благодарствую. — сказал Псих, смешно, по-обезьяньи, сложил губы трубочкой и подул на чашку.

— Волосатый и усатый хай в Бурее со странным посохом — твоя закладка?

— Вы все-таки ушли с Транссиба. Может, и правильно. — Гуа медленно покачала головой. — Нет, не моя. Но я знаю, о ком ты. С этой академкой на Рикорда я, похоже, всех земных хаев Дальнего Востока уже знаю лучше, чем бывших мужей. Мы этого усача разрабатывали, хотели на контракт взять. Не получилось.

— Давай подробнее. — Псих заметно помрачнел. — Почему не договорились? Я тебя знаю, ты всегда хорошие условия предлагаешь. Жадный? Неуправляемый? Тупой?

— Ни то, ни другое, ни третье. — покачала головой Гуа. — Он… Он странный. Для начала — он сом. Ну, перекинувшийся сом. Речная рыба такая.

— Я знаю сомов. — успокоил ее Псих. — Дальше.

— Рыбы все странные, и людям всегда нелегко с ними договариваться.

— Не только людям — другим демонам тоже. — заверил ее Псих.

— Может быть. — согласилась Гуа. — Но он считается странным даже среди самих рыб. Если бы он был человеком, его бы, наверное, назвали аутистом. Вот, это будет, наверное, точнее всего. Он странный, он весь в себе, в его голове идут какие-то непредсказуемые процессы. У него очень странная логика, его невозможно предсказать. Он совершенно не социализирован, даже среди рыб у него нет ни друзей, ни приятелей. При этом он совсем не слабоумный, скорее наоборот — у него невероятное интуитивное понимание происходящих процессов. Чего стоит один тот факт, что у него никогда не было учителя. Все, чего он добился, он добился сам, самоучкой. А добился он немалого, и в Верхние Планы ушел очень рано для демона. Но при этом не перестал быть дико странным чело… Существом. Ты знаешь, за что его низвергли с Верхних Планов?

— Я и о его существовании понятия не имел до сегодняшнего дня, а ты про такие детали…

— Он вазу разбил.

— Лол, что?

— Вазу разбил.

— А за это уже изгоняют?

— Смотря как разбил и у кого. Он служил в личной охране одного владетельного герцога. Стоял себе на часах у двери в бальном зале, стоял, а потом пошел и разбил своим чаньчжанем древнюю вазу зашкаливающей стоимости.

— Чем, прости, разбил?