Куда исчезла Чарити?

Пистолет 38-го калибра в кобуре на поясе уютно устроился у меня под пиджаком, но именно в этом месте его прежде всего стали бы искать. Мне нужен был какой-нибудь “туз в рукаве”, о котором никто бы не подозревал. Мэри Рочестер в качестве такого туза использовала Джонни Легарто. И посмотрите, что с ним стало! Тут я вспомнил, что пистолет, который я забрал у Джорджа, все еще торчал между передними сиденьями моей машины. Я пошел и забрал его. Заполучить дополнительный ствол было только первым этапом операции. Второй этап состоял в том, чтобы найти место, куда его можно было бы спрятать, а при необходимости быстро достать. Причем спрятать надо было так, чтобы никому и в голову не пришло там его искать. Все мои идеи на этот счет иссякли, пока я готовил себе напиток со льдом. Наконец отчаяние подсказало мне старую, затасканную мысль. Кто-то где-то когда-то сказал, что прятать что-нибудь лучше всего прямо на виду, тогда никто не обратит на спрятанную вещь внимания. Я подумал, что это не очень глупо, если хочешь укрыть что-нибудь вроде письма или даже кольца с бриллиантами. Но спрятать увесистое оружие, пожалуй, не так-то легко. Я уже начал жалеть, что вспомнил об этом проклятом пистолете. С раздражением я бросил его на стойку бара, и он долго крутился по полированной поверхности, пока не задел дулом за бокал, расплескав его содержимое.

Я отыскал стопку чистых льняных салфеток на полке под баром — все-таки это было лучше, чем ничего. Вытерев то, что разлилось, я тщательно завернул пистолет в грязную салфетку, а сверху положил стопку чистых. Как только я снова наполнил бокал, раздался звонок в дверь. Живот мой судорожно втянулся, я быстро отхлебнул глоток и медленно пошел к двери. Когда я вышел в прихожую, звонок умолк, но наступившая тишина была еще более жуткой. Я вытащил пистолет из кобуры на поясе и, держа его за правым бедром, открыл входную дверь. Мне показалось, что все это со мной уже происходило.

На дальнем краю крыльца стояла девушка, а позади нее на дороге виднелся черный силуэт автомобиля. Ее лицо было в тени, но я заметил ее длинные черные волосы, струящиеся по плечам, и округлые очертания ее элегантной фигуры. Она была одета в белый свитер и черные брюки в обтяжку.

— Пожалуйста, помогите мне, — проговорила она низким взволнованным голосом. — Моя мама только что умерла от сердечного приступа, который случился с ней возле вашего дома, и я ищу, где бы ее похоронить!

— Свой парик обратно ты не получишь, — сказал я. — Я в нем так здорово выгляжу! Она засмеялась:

— Я все равно знаю, что ты настоящий брюнет, Холман! — Голос был уже совсем другим, на целый тон выше, она говорила быстро и решительно, а не медленно и неуверенно. Она стянула черный парик, мотнула головой, и ее естественные светлые волосы рассыпались по плечам. — Признавайся, Рик, — радостно воскликнула Сара Маннинг, — я тебя здорово одурачила в ту ночь!

— Да уж, — согласился я.

— Это вместо извинения за все те слова, которыми я тебя обзывала прошлой ночью, — сказала она. — Между прочим, я надеюсь, что ты предложишь мне выпить в память о том, что было между нами в домике.

— Почему бы и нет? — согласился я. — У тебя в машине опять твой друг?

— Ты имеешь в виду Чака? — самым невинным голосом прощебетала она.

— Кого же еще? — проворчал я.

— Конечно. Хочешь его угостить выпивкой? Я кивнул:

— Мы можем устроить вечеринку. Я знаю, что Чак великий молчун, но, если нам станет скучно, мы всегда можем пригласить одного из наших соседей, и Чак из него всю душу вытрясет!

Сара повернула голову в сторону черной машины и крикнула:

— Эй, Чак! Рик все простил. Он нас приглашает выпить!

Дверца машины медленно приоткрылась, и оттуда появилась неясных очертаний фигура. “Черт возьми, — со злостью подумал я. — Я-то считал, что Чак примерно такого же телосложения, как Эдди, или даже крупнее!” Когда он шел по дорожке к дому, мне показалось, что он явно относится к легкой весовой категории — фунтов сто пятнадцать вместе с большими тяжелыми ботинками. Но когда он шагнул на ярко освещенное крыльцо, я несколько изменил свое первое впечатление: это был псих легчайшего веса. На нем была мягкая фетровая шляпа, надвинутая на самые глаза, и плащ размеров на десять больше, чем нужно, который чуть ли не волочился по земле!

— Скажи “здравствуйте” этому приятному молодому человеку, Чак, — сказала Сара, давясь от смеха.

— Зачем, Сара? — раздался отвратительно знакомый голос. — Зачем говорить такие ужасные вещи мужчине, который однажды наполовину стянул с меня трусы в порыве безумной страсти?!

Сара взмахнула рукой и сбила с Чака шляпу. Я посмотрел на знакомое до тошноты лицо, блестящие черные волосы, причесанные простенько, как у маленькой девочки, на великолепные фиолетовые глаза — и чуть не задохнулся:

— Чак?! Сара хохотала:

— Как ты и говорил, Рик, Чак большой молчун. В основном из-за того, что сопрано никак не вяжется с тем образом, который мы хотели создать!

— Дело не в голосе, — сказал я. — Как насчет тех синяков, которые на мне до сих пор видны?