Куда пойдет Путин? Россия между Китаем и Европой

Не годились ли восточно-славянские страны к принятию либеральной демократии или им просто не повезло с руководителями? Правда, в странах постсоветского пространства все же возникли демократические институты — но без демократического содержания и соответствующих ярких политиков. После краха 1991 года для большинства восточно-славянского населения достигнутая в их государствах стабильность имела, несомненно, более важное значение, чем плюрализм и свобода слова. Демократия, напротив, ассоциировалась с хаосом и социальным упадком. Согласно опросам, такие институты, как президент, церковь и армия, вызывали гораздо больше симпатий, чем парламент, свободные СМИ, свободные выборы или гражданское общество.

Переход от коммунизма к либеральной демократии, казалось, затянется на годы, если не на десятилетия. В 90-е Запад проявлял интерес к посткоммунистической России. Сейчас он от нее устал. В то же время, он должен был задаться вопросом, не лежит ли и на нём часть вины за негативное развитие событий.

Переведем стрелки часов на 20 лет назад. 8 декабря 1991 года Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика в сопровождении Украины и Белоруссия вышли из состава Советского Союза. Главы республик тайно встретились в одном из белорусских лесов вблизи польской границы, чтобы закрыть крышку гроба над телом почившего в бозе СССР. Этому событию предшествовала борьба всех 15 республик Союза с утратившим значение советским центром за экономические полномочия и политический суверенитет. Малодушная реформаторская политика Михаила Горбачева, не породившая истинных политических свобод, но вызвавшая драматический экономический спад и анархию, не оставила сбившейся с пути сверхдержаве никаких шансов на выживание. Новые независимые государства, включая Россию, сразу взяли курс на Запад. Только он был в состоянии помочь. По совету Запада в России из молодых, ориентированных на реформы экономистов было сформировано новое правительство, которое должно было как можно быстрее вырвать страну из когтей тоталитаризма и плановой экономики, дабы привести ее к демократическому и капиталистическому будущему. Менталитет и мировоззрение 150 миллионов русских должны были в одночасье повернуться на 180 градусов. Стремление к богатству, частная собственность, личная инициатива, карьера — всё это в коммунистические времена осуждалось. Десятилетиями советский человек воспитывался в духе уравниловки, коллективизма и строгого повиновения. Для того чтобы процесс демократизации стал необратимым, фундамент советской диктатуры должен был быть разрушен До основания, так как могущественная коммунистическая и националистическая оппозиция в российском Парламенте только и ждала, когда снова можно будет запретить частную собственность и вернуть страну на социалистический путь развития. Радикальность, с которой совершенно неподготовленное общество было повёрнуто к демократии и капитализму, повергла страну в экономический кризис и глубокую социальную депрессию. У людей голова шла кругом. Законы менялись ежедневно, без их нарушения нельзя было заключить ни одной сделки. Экономическая реформа, проведенная строго по учебникам, непростительно упустила создание социальной сети и привела народ практически к обнищанию. Каждые два года падал рубль, все денежные резервы истощились, деньги печатались и печатались, что привело к гиперинфляции, МВФ вынужден был сыграть роль спасателя. С каждым экономическим кризисом демократы в правительстве теряли популярность и авторитет. Коммунисты блокировали все либеральные законы в Парламенте. Запад поддерживал все, что отдаляло Россию от коммунизма. Он не заметил, что новую российскую элиту интересовало не укрепление свободного правопорядка со свободной рыночной экономикой, а власть и личное обогащение. Страной правили не право и закон, а сила и деньги. За деньги покупалась власть, а политическая власть обеспечивала барыши. Во время приватизации бывшего государственного имущества возник естественный вопрос — кто будет новым владельцем? Нужно ли привлечь в страну иностранных инвесторов? Или же Россия должна все отдать в руки собственных предпринимателей, которых, однако, еще не было? Первый вариант мог привести к возвращению коммунистов. Второй, как в случае с центральной Европой, означал распродажу имущества кредитоспособным иностранцам, а вместе с этим утрату национального суверенитета. Президент Ельцин выбрал третий вариант.

Правительство продало государственные предприятия в собственность молодым предпринимателям, вышедшим в основной массе из партийной молодежи.