Куда смотрит прокурор?

– Пап, весь город об этом говорит, а ты не знаешь? – укоризненно сказала Василиса. – Этот герой куда-то спрятался, ты ходишь, как тень отца Гамлета! Ну, с тем-то ясно, но ты-то чего перепугался? Ты ж прокурор, тебе не к лицу и не по летам! Будь проще, возьми себя в руки. Я уже выслушала несколько версий этого прискорбного события в городской парикмахерской, готова выслушать твою. Итак?

– Понимаешь, дочь, глупость всегда труднее всего объяснить!

– Что же ты мне все расписывал, какой он скромный, но умный? А он, оказывается, буйный и глупый. Ничего себе комбинация! И такого-то человека ты мне в мужья продвигаешь? Мне – единственной и любимой дочери…

– Да не он глупый, а ситуация идиотская!

– Ну, ясно… Жертва роковых обстоятельств. То секретные документы потеряет, то к девицам прямо на публике под юбку лезет! Есть один фильм, итальянский, там старик залез на дерево и вопит: «Хочу женщину! Хочу женщину!» Все понятно. А тут молодой мужчина! Я знаю, мужчин иногда с этим делом так припрет, что хоть караул кричи, но… В парикмахерской, в антисанитарных условиях!

Никогда раньше Василиса не говорила так вольно с отцом на подобные темы, и Жан Силович только растерянно смотрел на нее.

– А может, – как бы не замечая растерянности отца, продолжала Василиса, – ему на роду написано в идиотских ситуациях пребывать? Тогда я, знаешь, несогласная. Извини. Жить с юродивым! У меня никакого такого желания нет. Об этом мы с тобой не договаривались. Мы говорили о молодом, перспективном, растущем работнике прокуратуры, а тут на́ тебе – чеховский Епиходов по прозвищу «двадцать два несчастья». Только местного разлива.

– Погоди, Василиса. Никакой он не юродивый. Ты полегче немного… Документы, кстати, нашлись!

– Поздравляю! Вот счастье-то привалило! Значит, не перевелись еще добрые люди!

– Еще какие добрые! Адвокат Шкиль, между прочим, вернул.

– Артур?

– Артур собственной персоной. Вернул и даже ничего не попросил взамен.

– Мне он ничего не сказал…

– А зачем? Он же знает, что я сам тебе все расскажу!

– Вот видишь ты какой. Шкиль для тебя злодей. Что ни сделает – все не так, все с каким-то злым умыслом. А Гонсо твой любимчик, поэтому ты ему все готов простить. Может, и в парикмахерской все не так было, как люди видели, а просто поговорили они о любви и дружбе и разошлись взаимно обогащенные!

– Ну, случайно все это у него получилось, пойми ты! Не хотел он. Рукой неловко махнул…

– Это ты, пап, на суде скажешь.

– На каком еще суде? – опешил Туз.

– Не на страшном, конечно, – фыркнула Василиса. – В нашем городском. Насколько я понимаю, действия нашего с тобой друга вполне можно квалифицировать как хулиганство и требовать от него возмещение морального ущерба.

– Какое там хулиганство! – опешил Туз. – Ну ты даешь! Тоже еще прокурор объявился!

– Самое обыкновенное, да еще в циничной форме!

И Туз пожалел, что в свое время заставил дочь почитать внимательно Уголовный и Гражданский кодексы. Втайне он тогда надеялся, что, может, Василиса увлечется юриспруденцией. Но Василиса быстро к таинствам сей науки охладела, хотя кое-какие формулировки в ее голове засели прочно.

– Моральный ущерб! Какой такой ущерб он ей причинил?

– А откуда ты знаешь, что он там ей причинил? – каверзно ввернула Василиса. – Может быть, девочка чувствует себя на веки вечные опозоренной? Может, она теперь по ночам не спит? Просыпается в кошмарах? Может, она теперь на себя руки наложит? От страданий? Мы, девушки, народ хрупкий, чувствительный!

– Насколько я знаю, руки она на себя накладывать не собирается, – не слишком уверенно возразил ошарашенный напором дочери Туз. – А вот ты все это откуда взяла?

– Поинтересовалась. Провела следственную работу. Все-таки кандидат в мои женихи как-никак в деле замешан!.. Кстати, Эльвира до тебя еще не добралась? Учти, она будет требовать возбуждения уголовного дела. Если, говорит, Туз откажет, вздумает своего работничка выгораживать, прямо в суд обратимся. Так что имей в виду. А я спать пошла…

Туз и Василиса разошлись по своим комнатам. Но оба долго еще не могли заснуть и лежали в темноте, думая о событиях и новостях, что свалились на них в последние дни.

Василиса пыталась разобраться, чем ее чувства к Гонсо отличаются от чувств к Шкилю и какие сильнее, но быстро запуталась. Ясно было только, что окончательно она еще ничего для себя не решила, никого не выбрала и должна будет мучиться дальше, да еще неизвестно сколько. Почему Гонсо не пришел и не рассказал ей все сам? Неужели там что-то действительно было?

А Туз ворочался в постели потому, что ясно чуял: все, что случилось, происходит не случайно, кто-то направляет события, но так ловко, что не поверишь, будто это конкретный человек. А может, на Гонсо в самом деле ополчилась судьба и тогда надо только кряхтеть да терпеть?

Глава 17. Сельские впечатления