Куда убегает ваш утренний кофе?

Тут дело в том, что это рассказ, то есть это Матвей рассказывает, и он хочет чтобы люди, которые это читали, въехали бы. Немного манипуляторский такой текст, из сферы гуманитарных технологий. Это мне попалось на глаза из такого, очень смешного: вот

Оттуда:

«Да потому, что в России, и об этом сказал Виктор Сергеевич Розов, остались три силы, которые еще не подверглись разрушению расчленению и уничтожению, Это духовно-нравственная память народа, его культура. Это идущая из глубины веков православная Церковь, тысячу лет окормлявшая культуру и дух народа. И это атомное и космическое вооружение, созданное в советское время и сохраняющее мир от общемировой военной катастрофы в последние 50 лет.»

-

:-)))

Я тогда так и решила — что же — Высший Восток пусть светит и вечно пребывает, а я накормлю его братьев, может и он будет сыт.

Вот почему самые возвышенные побуждения приводят к особенно яростному промискуитету?

В ответ на поднятые вопросы ЕП обратился с традиционным политическим обращением к семье. Теперь он был в роли агитатора и пропагандиста, ведущего нас, плачущих, к светлой жизни, указывающего нам верный выход в надежный тупик. Для такого рода сообщений он часто выбирал милый моему сердцу орнамент из свастик:

Sep. 2nd @ 07:08 am Из дневника Геббельса

Геббельс приводит в дневниках цитату из переписки с Иосифом Виссарионовичем:

«В ответ на мою просьбу разъяснить суть борьбы против внутреннего врага Государства, Сталин написал: „Красный Октябрь очень силен, но мы еще должны его защитить от живущих по старинке, от работающих дедовскими методами и не знающих иного модуса бытия, чистого модуса, светлого и веселого модуса. Пусть они возмущаются, зарывшись в их кулацких норах, пусть беснуются, но потом они пострадают, ой, как они потом пожалеют. Сейчас они думают, что им _уже достаточно плохо, что они голодают, что они уже съели своих детей, но _что_ их мнимые страдания по сравнению с лишениями, которые еще впереди? Ничто. Они даже не понимают, что когда я говорю „впереди“, то имею в виду совсем иной масштаб, и это значит — то, что завтра покажется им худшим, чем сегодня, вовсе пустяки. Они еще не знают Октября, но он уже знает их.“ Я был поражен и поспешил рассказать об этом фюреру. Удивительно, какие ничтожества окружают вождя в эти трудные для нас дни. Это было легко определить по тому, что многие восприняли предвзято мой доклад и не решались поддержать программу „борьбы с внутренним иудеем“, как я это назвал»

Сейчас они думают, что им уже достаточно плохо, что они голодают, что они уже съели своих детей — да, соглашалась я, совершенно верно. Мы голодаем и мы с вами съели своих детей. Обычное дело, не в первый раз.