Куда уходят чувства

Сразу начались разборки в виде как посмели, что за коллективная наглость и в том же духе. Все быстро объяснительные и т. д. У Димона по данному вопросу уже была объяснительная (Мы тогда вместе спалились. Это был анекдот. Я успел спрятаться за шинелью, которая висела на дверном крючке. Как он не заметил мои ноги. Просто случайность. В подобных случаях они начинают сразу шариться по рундукам (в смысле шифоньер). Мы же не идиоты, все это знаем. Одним словом, Димон спалился), которая отмечалась полным раскаянием в содеянном, в обещании, что больше такой мерзости не повторится и т. д. А тут буквально через неделю еще один косяк. И оказывается, что Димон банальный врунец. Обманул командира. И как такому вруну визу открывать (выпускать за границу). Он же все секреты бурсы японским шпионам за «мокик» и плейер продаст. Это, конечно, шутка. Андрюха написал, что испытывает повышенное угрызение совести за то, что устав нарушил. Кто то написал, что был втянут в данную компанию чуть ли не насильственным путем, под угрозой физической расправы, включая ближних и дальних родственников. Кто то умудрился написать, что никакого злого умысла не было, а он просто решил примерить гражданку, так как хотел узнать, можно ли в отпуске в ней домой ехать, и нет ли необходимости писать домой родителям, что нужно что то купить, так как вся одежда мала. Какого там бреда только не было. Но все объяснительные заканчивались словами, что такого больше не повторится. Когда мы это все читали, просто угорали. Командир все компрометирующие документы на курсантский люд хранил в сейфе, но не знал он, наивный малый, что все сейфы имеют свойство открываться, тем более что Дима был писарем и имел неограниченный доступ в кабинет. Сейчас я уже и не помню, какой умник смог открыть сейф, но после обсуждения столь щекотливого вопроса, мы посчитали, что, несмотря на то что это в принципе неправильно, но мало ли что в жизни бывает. Если уж курсанты смогли открыть, то японские шпионы тем более. В конечном итоге мы со Славиком просидели в жутком, но удовлетворительном состоянии минут двадцать. Когда на следующий день командир вызвал меня на разборки, почему у меня в спорткубрике процветает анархия и нарушение устава военно морского флота и т. д., и как я допустил до этого, да и вообще, где я сам находился в это время и каким образом ключи оказались у посторонних лиц. Одним словом, мне пришлось не сладко. В подобных случаях мой ответ один: «Ребята попросили ключи и хотели позаниматься спортом. Про гражданскую одежду они мне не сообщили. Впредь буду не таким доверчивым». В устной форме я пообещал, что впредь не буду верить столь безответственным личностям и всячески обязуюсь пресекать подобные безобразия, развращающие советских моряков дальневосточников.

Сегодня на уроке Джузика, были высказаны некоторые философские суждения о мире бытия. Он вдруг на ровном месте начал нам объяснять, что необходимо учиться, что это хлеб с маслом. Я решил добавить к столь мудрому изречению, что было бы неплохо и наличие черной икры. Посмотрев на меня, он произнес сокровенную фразу: «И для Кравченко – с черной икрой». Я решил идти до конца и добавил, что неплохо бы и коньячку в придачу. И вдруг с его стороны началась лекция о вреде алкоголя, ранней половой жизни и прочей муре. В конечном итоге минут 10–15 проболтали о том, что не связано с темой занятия.

Мы завтра еще учимся. Получается восемь дней подряд, но после этого три дня отдыха. Вот бы к тебе рвануть.

Ну а как ты, прелесть? Как жизнь? Отдохнула чутка хоть?

Миленькая, пока все. Маме привет передавай. Я тебя поздравляю с праздником. Будь счастлива, Миленькая, с тем, кого сильно любишь, и старайся понимать его. Любименькая. Помогай маме.

Береги ее. Только жди, Хорошенькая. До свидания, Прелесть. Люблю очень тебя. Твой П.

9 ноября 1989 г.

Малышечка, здравствуй.

Сегодня последний день праздников, а завтра нужно уже учиться. Сегодня был на двимовской почте и спросил одну тетю посмотреть письма по курсантскому билету. Она был достаточно добра (несмотря на обилие в данном месте курсантов). Оказалась от тебя телеграмма и два письма. Спасибо, миленькая. Конечно, очень обрадовался, так как долго не было от тебя вестей.

Перед прочтением определился с очередностью и начал изучать то письмо, про которое ты говорила (не очень хорошее). Когда распечатал, то оказалось, что это вряд ли оно, так как не проставлена дата, хотя из Москвы вышло 31 ноября 1989 года.

Милая, я понимаю, что надоел тебе с червонцем, но я что то не понял одного слова. Оно сильно похоже на одно нехорошее, или я плохо воспитан? Ты уж скажи, прелесть.

Малышечка Миленькая, я очень преочень тебя люблю и хотел плевать на деньги (это деньги не родителей). Я не могу без тебя, и я приеду к тебе. Ты мне важнее, и тут даже нельзя сравнивать. Маленькая, ты даже не думай об этом.

Маленькая, второе письмо вышло из Москвы 2 ноября. Соответственно, то нехорошее письмо я еще не получил.