Куда улетают ангелы

Когда в августе мы вернулись из экспедиции, Толя уже перевез все вещи в нашу новую квартиру. Мне оставалось чуть более полутора месяцев до родов, рожать я собиралась в срок. По первой беременности я четко знала — будет так, как я хочу, просто надо быть очень уверенной и беречь себя от всего, что мешает главному.

Живот стал давить, и я спала все меньше и меньше. Я решила — самое время попробовать приучить Варю к ее собственной комнате, в Крымском Приморье это не получилось. Когда Толи не было, Варька по-прежнему ходила за мной хвостиком.

В той самой квартире, которую Толя купил «по случаю», было ни много ни мало, а пять отдельных комнат, не считая двух темных, из которых мы решили сделать кладовку и гардеробную. Светлое капиталистическое будущее снова с угрожающей скоростью стало наваливаться на меня. Помня предыдущий плачевный опыт, я решила сразу в него поверить, в его реальность и необыкновенную надежность. Ведь тогда, с Сашей — я до конца не верила. Может, потому ничего и не состоялось?

Я ходила по новой квартире, как во сне. Да, все точно так, как я нарисовала. Правильно сшиты шторы, именно там стоит диван, который я отметила крестиком в журнале, и на своих местах висят именно те шкафчики на кухне.

Перед отъездом мы посвятили два воскресенья тому, что точно выбрали материалы для оформления квартиры. Если бы у меня было время, я бы выбирала четыре воскресенья, восемь, шестнадцать… Но определиться — и абсолютно точно — надо было всего за два Толиных выходных и неделю, что была между ними. Мне очень помогала Варя, обладающая врожденным тонким вкусом и пока еще просто детским чутьем к истинно красивому. Мы с утра до вечера листали журналы, сидя в парке на скамеечке, и отмечали то, что нам нравилось. Я старалась не вспоминать, что я напланировала в той, несостоявшейся, другой жизни. Но, скорей всего, часть своих проектов все-таки использовала.

Сейчас мы ходили с Варей из комнаты в комнату, ахали и охали, трогали стены, они получились такие красивые, такие приятные на ощупь, напоминающие тонкую замшу-нубук, открывали-закрывали высокохудожественные двери со вставками цветного стекла, садились на кресла и диваны, включали хитрыми сенсорными выключателями свет.

Затем Варя спросила:

— А потом мы соберем вещи и опять уедем?

Это было так неожиданно, что я даже не сразу поняла.

— Почему, Варюша?

Вероятно, взрослый человек, которого обманывали столько, сколько Варю, сказал бы «по определению». А она ответила:

— Так ведь всегда бывает…

— Я не знаю, Варюша, — жестко и честно сказала я. — Не знаю, как получится на этот раз.

Так все-таки, наверно, лучше.

Деревенские дети рано узнают, как осеменяют коров и как родятся поросята. Городские — как другие тетеньки звонят по домашнему телефону и ненатуральным голосом спрашивают: «Это салон красоты?» Другие тетеньки специально узнают домашний номер, они хотят внести сумятицу в души тех, кто сегодня вместе завтракал с приглянувшимся им мужчиной, а также тех, кто сидит уже одетый и ждет, пока этот мужчина отведет их в зоопарк. И тут же перезванивают ему на мобильный. И он бежит с трубкой подальше, воровато оглядываясь и улыбаясь: «Это — налоговая!.. Вот черт! Ну и что вы, любезные, от меня хотите? Срочно? Сейчас? Да что же вы со мной делаете! Конечно, лечу!..»

Я не знала, как сказать Варе, что она теперь будет спать одна. Первые ночи я всё ходила, смотрела — как она. А она — спала себе и спала. Ей понравилось, что у нее теперь своя комната, своя постель.

Утром, когда я ее будила, Варя, обнимала меня и, как и раньше, обязательно рассказывала, что ей снилось. Я с удовольствием слушала ее, пока Толя фыркал и пел в ванной.

Вечером она укладывала кукол, сама прикрывала шторы, включала ночник и ложилась, приготовив книжку, которую я ей почитаю. Обняв ее, я пристраивалась рядом, стараясь не заснуть. И чуть позже, тихонько чмокнув засыпающую Варьку, перебиралась в другую комнату, где богатырским сном спал Толя. Вот если через несколько лет он по-богатырски захрапит…

Большой живот стал мешать спать, и я стала спать сидя. Толя изъявил горячее желание спать сидя, вместе со мной. Так мы и делали. Он, конечно, сползал ночью в обычную позицию спящего, а я сидела, опершись спиной — не о спинку дивана, как раньше, когда ждала Варю, а о его спину.

Мне очень хотелось поделиться с кем-нибудь, как интересно все-таки выходить замуж, но я так и не нашла, кому бы это рассказать. Маме? Ольге? Нет, конечно. Нельке… Тоже нет, она как раз страдала из-за очередного увлечения своего Федора, очень стараясь, чтобы он не понял причину ее страдания и не упрекнул ее в равнодушии и эгоизме.

* * *

Толя еще спал. А я лежала, вернее, полусидела-полулежала, рассматривая его спящего, и вдруг увидела, что он тоже смотрит на меня сквозь ресницы. Я смутилась и прижалась щекой к его огромному локтю.

— Ты знаешь, как странно, — сказала я. — Мне ведь всегда нравились небольшие мужчины.

Я не стала говорить, что некоторые из них были скорее даже маленькие по сравнению с ним, и без сравнения — тоже.