Куда ведут дороги...

— Не бойся, матушка, не бойся! — и опустился на колени у ее ног. Лицо его побагровело от напряжения. Обернувшись к Длинному Гирдже, он резко бросил: — Дайте мне нож. Только прокалите его. Быстро!

Длинный Гирджа ринулся за ножом, прокалил его и бегом обратно. Подбежал, сунул нож в протянутую руку и видит: на ладони другой руки уже лежит и пищит новорожденный. А на лице садху — неземной восторг.

Вспомнив эту сцену и как бы вновь пережив ее, Длинный Гирджа улыбнулся счастливой улыбкой.

Странствующий аскет, отрешившийся от женщин и других соблазнов мира, принимал роды! А простая деревенская женщина-мусульманка на глазах у единоверцев и, может быть, даже соседей доверила плод своего чрева неверному индусу! И Длинный Гирджа был тому свидетелем. Разве такое забудешь когда-нибудь?

И разве можно забыть ту свадьбу?!

Длинный Гирджа тогда работал на линии Шеялда — Бахрампур в Западной Бенгалии. Однажды на станции Ранагхат в вагон села молоденькая миловидная девушка, сразу было ясно — из беженцев. Девушка не переставая плакала и никак не могла успокоиться.

С девушкой ехал мальчик, похоже что младший брат. Он гладил сестру рукой по спине, пытаясь утешить. Но та все плакала и плакала, то тихо всхлипывая, то заходясь в рыданиях. И ни на какие расспросы не отвечала, только слезы лила.

Тогда Длинный Гирджа, а с ним еще несколько пассажиров отозвали мальчика в сторону и выспросили у него все. Выяснилось, что девушка жила до сих пор в лагере для беженцев около Ранагхата, в семье своего дяди. Мальчик — ее двоюродный брат. Отец девушки живет в Дхубулии, в другом лагере для беженцев. Он велел, чтобы этим поездом девушка приехала в Дхубулию в сопровождении кого-либо из родственников. Там для нее через посредника нашли жениха, богатого пенджабца. Он хочет сегодня же сыграть свадьбу и завтра утром отправиться обратно на родину. Пенджабец такой богатый, что отцу девушки не придется тратить деньги на свадьбу. Напротив, пенджабец как будто собирается дать ему много денег на покупку земли. Вся тамошняя родня встретит девушку на станции в Дхубулии, и прямо с поезда ее поведут к алтарю. В семье дяди никто этому браку не обрадовался: нехорошо выдавать девушку замуж на чужбину. К тому же она еще очень молода. Могла бы подождать год-другой. Но что поделаешь? Если бы дядя не согласился на этот брак, ему потом самому пришлось бы выдавать племянницу замуж. А у него еще и свои дочери есть.

Услышав про жениха-пенджабца, Длинный Гирджа содрогнулся от ужаса. За других он поручиться не мог, но ему-то все сразу стало ясно. Чем такая «Свадьба», лучше камень на шею — да в воду. На самом деле девушка попадет в лапы торговцев живым товаром, и те запродадут ее в какой-нибудь публичный дом. Длинный Гирджа подумал о своей дочери Кальяни. Она тогда только-только начинала лепетать. Но ведь и Кальяни скоро вырастет, и ее тоже надо будет оберегать от грязных лап и хищных зубов. И еще Длинный Гирджа подумал: столько людей в поезде — неужели они ничем не могут помочь этой девушке?!

То, что произошло потом, похоже было на чудесную сказку.

В вагоне ехала группа крестьян. Очевидно, они возвращались по домам с какой-то большой демонстрации в Калькутте: рядом с ними были свалены в кучу свернутые транспаранты, сложенные полотнища красной материи и древки от знамен. В той же компании были и горожане: господин с портфелем, по виду политический деятель, и несколько образованных молодых людей. Они подозвали к себе мальчика, брата девушки, и долго с ним шушукались. Время от времени к ним подходили другие пассажиры и тоже о чем-то шептались. Длинный Гирджа понял: готовится заговор.

Он пошел проверять билеты в другие вагоны. Примерно через час, когда поезд остановился в Кришнанагаре, Длинный Гирджа вышел на платформу и увидел, хотя было уже темно, что у одного из вагонов толпятся люди и заглядывают в окна. У некоторых в руках была поклажа. Длинный Гирджа признал их: это же пассажиры из того вагона, в котором ехала девушка. В Кришнанагаре им надо было сходить, и они сошли, но почему-то не спешили отойти от поезда.

В Ранагхат поезд прибыл под вечер. Тогда еще только начинало смеркаться. Что называется, свет был как раз для смотрин. А пока поезд доехал до Кришнанагара, уже наступила летняя ночь, и в темноте мало что можно было увидеть.

До Дхубулии еще минут сорок пять. Там уже налаживают виселицу. Палач проверяет веревки и блоки: все ли в порядке, не надо ли смазать маслом поржавевшие места? А девушка будто сидит в камере смертников и затаив дыхание ждет ответа на последнее прошение о помиловании.

Пока поезд стоял в Кришнанагаре, у Длинного Гирджи были дела в других вагонах. Но мысли о девушке не оставляли его. Когда поезд тронулся, Длинный Гирджа, не в силах унять волнение, вскочил на подножку того самого вагона^[44]. Пассажиры приветствовали его радостными возгласами:

— Входите, входите! Милости просим!

Первым делом Длинный Гирджа направился к той скамейке, где недавно сидела и плакала девушка. Скамейка была пуста! У Длинного Гирджи сердце захолонуло. Где же девушка? Что случилось?