Кудеяр

Не без труда приходилось Кудеяру сдвинуть с места свою ватагу, когда наступила весна и пришло время выступать в поход. Многие запели неприятную для него песню: лучше нам остаться тут на житье да построиться избами и дворами по-людски, лесу здесь довольно; стали бы мы орать да сеять, земля испокон века непаханая, черноземная, урожай большой даст; будем себе мы проживать в добре и холе, никаких даней не платя и тягостей никаких не отбывая; от Москвы далеко, царь про нас не узнает, а хоть бы и прослышал, так не станет на нас посылать рати.

— Нерассудливые вы люди и неразумные речи ваши, — сказал Кудеяр, — ништо вас так и оставят на покое, как вы себе уповаете? Царю-то, чай, ведомы ваши прежние разбои; прошлый год посылал он Басманова разгонять вас. Теперь, узнавши, что мы ушли к Дону, он беспременно пошлет рать на нас посильнее, чтоб нас добыть и выкоренить; жить вам здесь он не даст, будет думать, что, живучи здесь, вы когда-нибудь вздумаете и набежите на его города. И что вы думаете за даль такая? Вот на Дону город Данков построили; это уж недалеко от нас. Вы тут поселитесь, думаючи жить во льготе, а льгот вам и на три года не хватит. Придут ратные: какие из вас побойчее, тех — посекут, других батогами и кнутьями побьют да куда-нибудь пошлют, а которых тут на новоселье оставят, тех обложат всякими тяготами. А что тут за рай такой? Что много хлеба уродится! Да хорошо, как уродится; а как не уродится, тогда вам плохой будет рай на первый же год! А как мы пойдем на мучителя да изведем его да другого царя посадим, так нам не таким счастьем запахнет! И дело наше скорое будет: в каких-нибудь полдня все обработаем; против нас земля за мучителя не встанет; бояре земские того только ждут, чтоб отважные молодцы избавили их от Ивана. Они нашего умысла ведомы… и чают прихода нашего, и, как только мы изведем мучителя, тотчас же с нами станут вместе, и мы все будем им вровню. Вот что нам будет, вот чего добудем своим походом. Что, кажись-то, познатнее вашего урожая. Ха, ха, ха! На урожай, дурни, надеются. Да я вам теперь же каждому дам столько серебра, сколько бы вы получили за свой хлеб, если бы при большом урожае его собрали с этих полей. Посудите же сами своим мозгом: хлеба надобно посеять, да когда-то он вырастет, а, как вырастет, надобно его еще убрать, да смолотить, да провеять, да куда-то еще на продажу отвезти и тогда уже, продавши, деньги взять; а тут вам дают столько же серебра и вы берете его не оравши, не сеявши, не молотивши, ни на продажу не возивши?

Кудеяр тотчас после такой речи предложил им деньги; серебро своим пленительным видом выбило у них мирные грезы о крестьянской жизни. Однако Кудеяр все-таки сделал уступку нехотевшим и предоставил на волю: идти с ним либо оставаться. Набралось человек шестьдесят, которые не пошли и решились обзаводиться крестьянским хозяйством; это были женатые и семейные. Шедшие в поход женатые оставили своих жен на месте.

Снег почти сошел с полей и скрывался только в глубоких оврагах. Молодая трава стала покрывать степи. Разбойники выступили в поход верхом; возов с ними не было; у некоторых были вьючные лошади, но у большинства запасы лежали на тех же лошадях, на которых ехали сами всадники. Кудеяр не велел гнать за ватагою ни скота, ни овец, чтоб не замедлять хода.

— Нам, — говорил он, — скорее бы добраться и покончить дело, а там у нас всего будет вдоволь. Едучи дорогою, Кудеяр ободрял едущих с ним разбойников, твердил им, что они все скоро станут богатыми и знатными людьми, перестанут скитаться в лесах, будут владеть вотчинами.