Кудеяр

— Скажу откровенно, как на духу: не жалует Василий Васильевич Даниила, затаил на него обиду за то, что тот, сославшись на болесть, отказался самолично венчать его с юною невестою. Да и иных обид на митрополита у Шуйских накопилось немало.

Иван Фёдорович удовлетворённо кивнул головой: в той борьбе, которую он намеревался начать, митрополиту отводилась важная роль.

— Надеюсь, ты не забыл, Дмитрий, что род Бельских ведёт своё начало от доброго корня. Отец наш был женат на племяннице деда нынешнего государя Ивана Васильевича, княжне рязанской. Так Василий Шуйский решил потягаться с нами в родственных связях — женился на двоюродной сестре великого князя. Ныне власть Шуйских настолько велика, что, поди, перевелись на Москве люди, готовые идти им встречу?

Дмитрий Фёдорович кротко глянул на брата, пытаясь уловить, к чему этот вопрос.

«Властолюбив брат, оттого и шишек набил немало. Власть можно добывать по-разному-не только оружием, но и силой разума».

— Не все, Ваня, пляшут от радости, видя усиление Шуйских. Взять хоть боярина Тучкова, хитёр он, ой как хитёр! И хитростью своей противостоит Шуйским. Не больно-то жалует их и дьяк Фёдор Мишурин. Правда, прямо об этом он никогда не скажет — большого ума человек, но догадаться можно.

— Ну а о брате Семёне какие вести?

— Ещё летом писал я тебе в Коломну, что ногайский князь поймал его и просил у нашего государя большой выкуп за него. Бояре приговорили выкуп заплатить, да ничего из этого не вышло. Только что у меня был гонец из Крыма, привёзший грамоту от Сагиб-Гирея великому князю, так он поведал много любопытного. Оказалось, Ислам-Гирей схватил Семёна и намеревался было отправить его в Москву на суд великого князя, да ногайский князёк Багай- друг Сагибов нечаянно напал на Ислама, убил его, а брата нашего увёл к себе в Ногаи. Однако турецкий султан повелел Сагибу немедля выкупить Семёна у ногайского князя. Так что Семён ныне вновь в Крыму. И Сагиб, ставший наконец единовластным правителем, прислал великому князю грамоту. Вот она. В ней писано: «Если пришлёшь мне, что посылали вы всегда нам по обычаю, то хорошо, и мы по дружбе стоим; а не придут поминки к нам всю зиму, станешь волочить и откладывать до весны, то мы, надеясь на Бога, сами искать пойдём, и если найдём, то ты уж потом не гневайся. Не жди от нас посла, за этим дела не откладывай, а станешь медлить, то от нас добра не жди. Теперь не по-старому с голой ратью татарской пойдём: кроме собственного моего наряду пушечного, будет со мною счастливого хана[30] сто тысяч людей; я не так буду, как Магмет-Гирей, с голой ратью, не думай, побольше его силы идёт со мною. Казанская земля — мой юрт, и Сафа-Гирей- царь — брат мне; так ты б с этого дня на казанскую землю войной больше не ходил, а пойдёшь на неё войною, то меня на Москве смотри».

— Ну и наглец этот Сагиб!

— С Исламом нам было, конечно, полегче.

— Что же ты, Дмитрий, намерен присоветовать великому князю, когда он вернётся с богомолья?

— Не послушать царя, послать свою рать на Казань, и царь пойдёт на наши украйны, то с двух сторон христианству будет дурно, от Крыма и от Казани. Надеюсь, Боярская дума согласится со мной.

Иван Фёдорович покачал головой, то ли одобряя, то ли возражая брату.

Митрополит встретил Ивана Бельского насторожённо, почти неприветливо.

— Святой отец, — обратился к нему боярин, — много неправды творится на нашей земле. По пути из Коломны в Москву часто приходилось мне выслушивать жалобы на своевольство бояр, на непочтение к законам, установленным покойным Василием Ивановичем.

Даниил тяжело вздохнул.

— На всё воля Божья. Государь мал и несмышлен, отсюда и все наши беды. Денно и нощно молю я Господа Бога в прощении наших прегрешений, чтобы послал он мир на землю Русскую.

Уклончивый ответ был не по душе Бельскому.

— Многие большие люди на Москве недовольны правлением Шуйских.

Митрополит вопросительно глянул на собеседника.

Тот говорил уверенно, в такт словам покачивал ногой, затянутой в сафьяновый сапог. Холёные пальцы, унизанные перстнями, спокойно лежали на подлокотниках кресла.

— Кто-многие?

— Окольничий Михаиле Тучков, князь Пётр Щенятев[31], дьяк Фёдор Мишурин и другие.

«Что изменится оттого, что вместо Шуйских у власти будут Бельские? Боярская смута как была, так и останется, — уныло размышлял первосвятитель. — Чего хочет от меня воевода? Выступишь заодно с Бельскими против Шуйских, а ну как дело не сладится? Не миновать тогда беды. Шуйские и так на меня косо поглядывают».

— Чего же ты хочешь, Иван Фёдорович?

— Хочу, чтобы за верную службу государем были пожалованы боярством князь[32] Юрий Михайлович Булгаков, а воевода Иван Иванович Хабаров — окольничеством.

«Князь хочет увеличить число своих людей в Боярской думе. Что ж, я противиться не стану. Может, тем самым мы хоть чуточку укротим Шуйских».

— Я не против, Иван Фёдорович, только вот жалует государь, а он ныне под влиянием Шуйских.

— Если мы с тобою, святой отец, сумеем убедить в том государя, то он может и не послушать советов Шуйских.

Даниил слегка склонил голову.