Кудеяр

— Изгонять нечистую силу можно крёстным знамением, святой водой, молитвою, а то, что творит Козлиха, — мерзкое язычество. Ты бы, добрый молодец, вместо того приглядывался бы, как дикие звери живут. Я вот давненько за ними наблюдаю, а всё поражаюсь, сколько у них интересного. Давеча, подъезжая к скиту, вижу, лиса объявилась. Зимой лисы мало живут в норах, спать ложатся на открытых местах, — от холода их густая шуба да пушистый хвост защищают. Обычно лисы спят днём, а ночью промышляют охотой, потому, решил я, что это охотники подняли лису. И верно — из лесу показалась свора собак, а за ней — охотники. Лисица, видать, долго спасалась от собак: хвост у бодрой лисицы трубой вверх, а у этой — по снегу волочится. Пристроилась она к моему возку и бежит следом, а когда собаки совсем близко оказались, изловчилась и сиганула ко мне в сани. Я её попоной прикрыл от лютых собачьих глаз. Охотники подъехали, кричат- отдай лису. А я с ними не согласился: как-никак Божья тварь, к тому же к служителю Бога за помощью обратилась.

— Куда же ты её дел?

— Проехал я вёрст десять, охотники с собаками пропали из виду, вот тогда открыл попону и говорю: «Ну что, лиса, ступай своей дорогой». Она благодарно глянула на меня, потянулась и выпрыгнула из саней. Села у дороги и долго смотрела мне вслед.

— Много удивительного рассказываешь ты, отец Пахомий, про повадки диких зверей. И как только тебе удалось познать их?

— Когда я поселился в тутошних местах, здесь никого не было, скит со всеми постройками через много лет возник. Жил я один в келье, а рядом — всякие звери бродят. Я им не мешал, и они мне вреда не причиняли, вот и насмотрелся на их повадки. Сохатый, например, когда вынужден бывает защищаться, вельми страшен становится, удары его острых копыт опасны не только для волка, но и для медведя; однажды я сам видел, как он проломил башку косолапому. Нередко от острых копыт сохатого приходится спасаться бегством и волкам; беда же его подстерегает тогда, когда снег глубок да ещё покрыт сверху настом: по насту волки бегут быстро, а сохатый пробивает его копытами и вязнет в снегу, отчего бежит он медленно, вяло. Вот тут-то хищники начинают окружать его с двух сторон — одни забегают вперёд и отвлекают, а задние норовят в это время схватить за сухожилия ног и перерезать их. Сохатый с перерезанными сухожилиями всё равно что воин без щита и меча. Тут волки скопом кидаются на него и рвут на части… Заговорился я с вами, время-то уже позднее. А денёк был ныне хороший: в полдень солнышко проглянуло, значит, весна будет ранняя.

Ночью Кудеяру привиделся сон. Будто к их избушке подошёл огромный красивый сохатый с ветвистыми рогами. Он долго смотрел своими бархатистыми глазами в оконце, а потом ударил копытом и, взвившись в небо, превратился в белое облако.

ГЛАВА 10

Зима 1540 года была снежной. Обычно вслед за такой зимой приходит ранняя дружная весна с ясными солнечными днями и звонкими переливами ручьёв. В этом году было не так. Весь март завывали метели, и лишь в середине апреля началось стремительное таяние снегов. Реки потемнели и вздулись, словно жилы на натруженных руках, и была в том году, как отметил летописец, «вода велика».

В середине июля в Боярской думе приключился скандал между боярином Иваном Васильевичем Шуйским и дворецким Большого дворца Иваном Ивановичем Кубенским, закончившийся потасовкой. Великан легко одолел Ивана Шуйского, и того увели с разбитым в кровь лицом.

Митрополит Иоасаф, успевший невзлюбить Шуйских за бесцеремонность и злобность, в душе был рад случившемуся. Он понимал: Иван Кубенский посмел драться с Иваном Шуйским потому, что силы Шуйских в думе были ослаблены как смертью Василия Васильевича, так и отсутствием Андрея Михайловича, наместничавшего во Пскове. Что касается Ивана Васильевича, то он значительно уступал в решительности Василию и Андрею, поэтому Боярская дума и не побоялась встать на сторону дворецкого, она не упустила предоставившейся возможности унизить Шуйских.

Кто же теперь займёт место Ивана Шуйского при государе? Иван Кубенский? Иоасаф презрительно скривился, он хорошо знал недостатки дворецкого — ленив, легко поддаётся чужому влиянию, непоследователен. Сегодня одно может сказать, завтра — совсем другое. Гигант проснулся лишь на время, чтобы сокрушить Ивана Шуйского, но на большее он не способен.

Опекуном великого князя может быть лишь человек знатного рода. Шуйские — потомки славного Рюрика. Кто может сравниться с ними? Разве что Бельские — потомки великого Гедимина. Только где они ныне?

Семён Бельский до сих пор в бегах. Дошли до Москвы вести, будто Сагиб-Гирей по приказу турецкого султана выкупил его у ногайского хана и теперь отъезжик принялся за старое: начал побуждать крымских татар к походу на Москву.

Дмитрий? Старший из братьев Бельских вряд ли займётся столь опасным делом, уж очень он осторожен.