Кудеяр

С великокняжеского приёма Михаил Васильевич Тучков возвращался вместе с сыном Василием, За последние годы Тучков-старший сильно сдал, ступал тяжело, при ходьбе страдал одышкой. После свержения митрополита Даниила Шуйские сослали его в родовое село Дебала Ростовского уезда. В том селе, расположенном на реке Где, было около пяти десятков крестьянских и бобыльских дворов. После шумной колготной Москвы, после острот дворцовой жизни, щедро сдобренной интригами и взаимной ненавистью, сельская жизнь показалась Михаилу Васильевичу скучной и нудной, поэтому он был признателен Ивану Бельскому, который после возвращения с Белоозера тотчас же повелел вернуть его в Москву. Правда, юный государь неохотно согласился удовлетворить просьбу своего первосоветника, ибо хорошо помнил мерзкие слова, сказанные Тучковым дьяку Елизару Цыплятеву относительно матери Елены Васильевны. Несмотря на дружеские отношения с Иваном Бельским, Тучков был нынче им недоволен.

— Иван Фёдорович, — бубнил он сыну, — рассиялся, как начищенное зерцало. А чему обрадовался? Великий князь возвратил двоюродному брату удел. Смуты у нас и без того хватало, так ныне её ещё больше станет.

— Многие бояре недовольны Бельским и митрополитом Иоасафом.

— Согласен с тобой, сын мой, приверженцы Шуйских давно уж на Бельского зубы точат. Ивана Васильевича он по весне послал во Владимир якобы для дела против казанских татар, а дела-то, однако, никакого не было. Всем стало ясно, что Иван Бельский решил избавиться от опасного соперника. Андрея Шуйского он сместил с наместничества и отправил в его владения в Заволжье. Слышал я, — понизил голос Михаил Васильевич, — будто Шуйские замышляют свергнуть Бельского и митрополита Иоасафа.

— Если такое случится, отец, нам надобно подумать, кого вместо Иоасафа поставить митрополитом. По моему мнению, лучше Макария- архиепископа новгородского — никого нет. Вельми учен сей человек, умудрён знаниями книжными, много думает об устроении земском. Помню, вскоре после смерти Василия Ивановича Макарий послал государыне Елене Васильевне от своей епархии семьсот рублей для выкупа русских полонянников со словами: «Душа человека дороже золота». Лучшей опоры для юного великого князя нам не найти.

— Иоасафу, видать по всему, недолго уж властвовать, а потому я переговорю с духовными лицами, чтобы в случае чего провозгласили митрополитом столь любезного тебе Макария.

— Спасибо, отче. Всем надоела боярская смута, многие ныне жаждут сильной великокняжеской власти.

— К сожалению, конец смуты не близок. Многие влиятельные вельможи ещё не насытились неурядицами, царящими в нашем государстве. Взять хоть дворецкого Ивана Кубенского: то он Ивана Шуйского одолел, а ныне на Ивана Бельского волком смотрит и с Шуйскими опять заодно. А всё отчего? Думал он, что, отпихнув от власти Шуйских, сам начнёт всем заправлять, ан не вышло, потому как у Ивана Кубенского ума для больших дел маловато. Вот и ищет он вновь дружбы с Шуйскими.

Иван Кубенский был вне себя от гнева.

— Не я ли, — громко кричал он старшему брату Михаилу, — побил Ивана Шуйского? А что из этого вышло? Иоасаф вызволил из темницы Ивана Бельского и приблизил его к великому князю. А почему, спрашивается, не меня? Я как-никак троюродный брат государев, однако власти у меня нет. Почему так?

Михаил Иванович Кубенский хоть и старше Ивана, но строен и силён, чувствуется в нём воинская выправка: если Иван ратными талантами не обладал и потому никогда не бывал в полках, то Михаил, начиная с 1518 года, воеводствовал, воинская служба прерывалась у него лишь наместничеством в Торопце и Пскове. Не так давно стал он боярином. Услышав сетования младшего брата, Михаил Иванович прикрыл глаза: ему не хотелось, чтобы Иван проведал его тайные мысли.

«Пустозвон ты, вот и не даётся власть в твои руки: нынче одно твердишь, завтра — другое».

— Ты только подумай, братец, — продолжал возмущаться дворецкий, — Бельский в единомыслии с митрополитом Иоасафом ныне вызволил из темницы двоюродного брата великого князя, вернул ему отцовский удел. Как близкий родственник государя я рассчитывал на то, что владения Андрея Старицкого перейдут к нам, Кубенским, я даже не сомневался в этом. И вдруг — такой удар! Ну погоди, Иван Бельский, я и тебе сверну шею!

— Что же ты намерен делать, брат?

— Я побью в думе Ивана Бельского так же, как поколотил Ивана Шуйского.

— Для драки ума не надобно, а ты вот что лучше сделай: вели позвать сюда воеводу Дмитрия Палецкого да казначея Ивана Третьяка. Многие бояре ныне недовольны Бельским, но не со всеми нам по пути.