Кудесник

— Есть конечно. Как не быть-то? — Виктор улыбнулся. — Но, на другом уровне. Вот возьмём командира дивизии. Кто-то посмотрит и решит, что у него проблем нет. Дом — полная чаша, жена — красавица, и так далее. А он ночей не спит, соображает кого поставить на образцовый полк, чтобы не загубили часть, где добыть хотя бы тонн сто солярки, и что делать с очень грамотным офицером. С одной стороны, его надо бы отпустить в академию, а с другой поставить на его место совершенно некого. Ну и так далее. Так и у меня. Проблем полно, но пока ты их не видишь. И это нормально. Постепенно вникнешь. Но тут что важно. Мои проблемы — это совсем не обязательно твои проблемы, и даже скорее всего, точно не твои. А вот твои проблемы с высокой степенью вероятности мои. Почему, понятно?

— Понятно. — Елена кивнула.

С секретаршей действительно стало проще. Теперь люди не ловили его судорожно вызванивая по всем кабинетам, а добирались до секретаря, а Виктор перезванивал вечером, или в перерывах учёбы из машины. В основном руководителей ведомств интересовали прогнозы ближней и средней дистанции, и конечно обоснование оных. Не всё Виктор мог вспомнить, но тогда он запрашивал материалы в аппарате Верховного Совета или профильных ведомствах, и обработав то, что ему собрали уже, мог выдать более или менее внятный прогноз. Как например это случилось с вопросом по реактивным двигателям.

Архип Люлька замечательно делал двигатели среднего и тяжёлого класса, но, когда дело касалось сверхтяжёлого или совсем лёгкого, он просто заметал тему под ковёр. Так случилось с парой экспериментальных самолётов для которых просто не смогли сделать двигатели и с лёгким вертолётом. Всю эту историю с двигателями и с конструкторскими бюро конечно знали авиастроители, но вот Брежнев, когда прочитал справку от Виктора, даже закурил.

— Спасибо Витя. — Он благодарно кивнул, и улыбнулся. — правильно тему поднял. Будем решать.

А вот Цвигуна интересовали совсем другие вещи. Политические прогнозы по раскладам, особенно европейским, и конечно же ближний восток, который как известно дело тонкое. Но нефтедобывающие страны, оседлав волну повышения цен на нефть, очень внимательно стали прислушиваться к мнению СССР, особенно когда там объяснили, что мир должен привыкнуть к новым ценам, и распределить повышение цены на сырьё наиболее рациональным образом, сиречь на конечного покупателя. Но произойдёт это не скоро, так что с новым повышением цен придётся подождать. Американцам же эту тему продали под тем соусом, что СССР поработал с нефтедобытчиками, и убедили цены пока не поднимать. Чем заработали немало очков репутации и перед Западом.

Вопросы, задаваемые ведомствами, множились, но большую часть Виктор отсылал обратно, полагая, что в аппарате премьер-министра должны уметь справляться с такими проблемами.

Относительную стабильность положения разрушил сам Брежнев пригласив Виктора в Завидово в воскресенье. Одно это означало, что разговор будет серьёзным, и Витктор надел свой лучший костюм, и вообще выглядел на все сто.

В доме его кроме Брежнева совершенно неожиданно встречала Галина Брежнева, которая за год работы в Генеральной Инспекции Министетства Образования СССР, похудела, и даже чуть осунулась, но выглядела совершенно замечательно, потому что уже почти не употребляла спиртного, и вынуждено занималась с тренером рукопашным боем, и стрельбой, потому что охрана не всесильна, и нужно уметь отработать угрозу самому.

Всё это настолько благотворно повлияло на женщину, что она буквально рацвела, несмотря на тяжёлую работу.

— Вот, Галя, ты просила показать тебе того, кто придумал с идеей назначить тебя главным инспектором детских домов и школ. — Брежнев одетый в домашние брюки и лёгкую куртку с улыбкой показал на Виктора. — Это вот он придумал.

Галина порывисто подошла и обняв крепко поцеловала Виктора прямо в губы.

— Спасибо. Не забуду.

Когда Галина ушла, Брежнев рассказал, как она первый раз выехала в инспекцию. Подговорённые сотрудники КГБ специально привезли её в тот детский дом, где дела были совсем плохи, и естественно Галина буквальным образом «взорвалась», едва не расстреляв весь персонал во дворе. Но когда начала приходить в себя и разбираться, выяснилось, что педагоги и директор бедствовали вместе со своими воспитанниками, докладывая им на стол из своего кармана. И вот тогда, она взорвалась во второй раз и уже серьёзно, устроив в районном отделе образования настоящий геноцид.

Тогда получили большие сроки около десяти работников Райотдела Образования, а ещё полтора десятка чиновников района и области лишились работы. Галина не могла не сравнить свою сытую жизнь с полуголодным существованием воспитанников в некоторых детских домах, и у неё как у человека совестливого и в общем неплохого, полностью отрезало желание посещать богемные пьянки и гульбища. Вместо этого она целиком ушла в работу инспекции, вычищая многолетние завалы и грязь, что скапливалась десятилетиями. И не заметила как сама стала меняться превращаясь из аморфного нечто, в хорошего управленца.