Кудесник

— Стало быть, Гриша один! Один! Без няни! — восклицала графиня в отчаянии.

— Успокойтесь. Около него две няни. Одна русская, другая итальянка, и уход отличный. Но мне жаль Розу, которая страшно огорчена и оскорблена. Она была у меня…

— Где же она? Зачем же она не пришла ко мне?

— Она и не придет. Ей стыдно вас и всех ваших людей. Она сказала, что сегодня же уходит совсем из страны, где подвергаются таким незаслуженным оскорблениям.

— Уговорите ее, милая баронесса. Пришлите ко мне. Как только Феникс привезет мне Гришу, я ее опять возьму.

— Обещать не могу, — ответила Иоанна. — Она самолюбива. Да, вероятно, она уж и выехала из Петербурга.

Прошло дней десять, ребенок, по словам баронессы д'Имер, поправился окончательно, и граф Феникс уже собирался привезти его к матери. Графиня радовалась и нетерпеливо ждала этого дня, тем более что старый муж начинал уже страшно тосковать, не видя любимца сына. Он жаловался, плакался и брюзжал по целым дням, упрекая жену первый раз в жизни в бессердечности и безрассудстве.

— Как можно? Как можно?! — тосклико ворчал граф Алексей Григорьевич. — Чужому человеку свое дитя препоручить. А еще мать.

Объяснять старому мужу всю безвыходность и беспомощность положения, в котором была она, конечно, не стоило. Софья Осиповна отмалчивалась и только раз огрызнулась на мужа.

— А лучше было бы, если бы он — Христос с ним — помер. Ведь уж он помирал! А этот Феникс брался вылечить, но с условием — на дому. Что же, по-вашему, надо было оставить умирать единственного сына?

Вскоре, однако, это мученье кончилось, Иоанна приехала и объявила, что Феникс будет с ребенком в тот же вечер.

— Он просил только вас предупредить, — заметила графиня д'Имер, — чтобы вы не тревожились, что у Гриши все личико высыпало. Это дня в три пройдет.

XXI

Дела Алексея наконец увенчались если не полным, то большим и неожиданным успехом. Любимец королевы Марии Антуанетты и мушкетер ее конвоя стал поручиком русской гвардии.

Князь Потемкин поздравил молодого человека, но советовал тотчас выезжать из России, чтобы не навлечь на себя неприятностей от завидующих ему лиц.

— А таковые есть, мой друг, — сказал загадочно Потемкин. — Собирайтесь подобру-поздорову, без проволочек. Что вам тут у нас делать?

— Я выеду немедленно! — отозвался Алексей.

Откланявшись князю, Алексей отправился к Калиостро и объявил как о своем успехе, так и о предполагаемом отъезде.

— Нет, любезнейший Норич! — воскликнул кудесник. — Это немыслимо. Вам надо обождать.

— Зачем? Какая цель? У меня теперь все, что я мог и могу получить. Остальное невозможно…

— Приезжайте ввечеру ко мне, — сказал Калиостро, помолчав. — Будет графиня Ламот, и мы вместе все дело обсудим. Она больше меня знает, в каком положении все дело, так как она часто видит ваших врагов.

— Графиня? — удивился Алексей. — Она часто видает… Кого?

— Графа Зарубовского и графиню, его супругу. Они давно знакомы.

Алексей, не бывавший ни разу за все последнее время в доме деда, не мог этого знать и был теперь чрезвычайно удивлен. Вечером он, конечно, приехал к Калиостро и нашел у него Иоанну.

Графиня была несколько взволнованна и стала убеждать Алексея не портить своих дел и не слушаться Потемкина.

— Все идет на лад! — начала Иоанна и затем говорила довольно долго, при этом быстро, раздражительно, даже отчасти гневно… Но, однако, она говорила неясно, избегая подробностей, объясняясь общими местами и ограничиваясь обещаниями.

— Но как все это устроится? Вы мне этого не говорите, — заметил Алексей. — Как? Каким образом? В силу каких обстоятельств?

— Я вам отвечаю головой за успех и с вас должно быть достаточно! — вымолвила Иоанна уклончиво.

Наступило молчание и длилось довольно долго.

— Итак, я надеюсь, что вы подождете какой-нибудь месяц? — угрюмо произнес наконец Калиостро после паузы. — Подождете, чтобы выехать из России богачом и Зарубовским.

— Конечно… — пролепетал Алексей, как провинившийся школьник. — Но как?.. Каким образом? — произнес он снова, как бы уже сам себе.

— Этого ни я, ни графиня вам не скажем, — холодно проговорил Калиостро. — Это до вас не касается. Мы ваши ходатаи и ведем дела за вас. А плоды наших усилий и трудов мы вам представим.

— Когда вы узнаете, в чем дело, — заговорила Иоанна, — то вы будете, конечно, настолько благоразумны, что не сделаете какой-нибудь — я не знаю… какой-нибудь умышленной неосторожности и не испортите того дела, за которое мы взялись по вашей же просьбе… Да, наконец, — прибавила графиня, помолчав, — если вы тогда станете вести себя нелепо, то тем хуже для вас. Имя графа Зарубовского останется брошенное как бы среди дороги, а состояние, то есть часть денег, получим мы себе, граф и я, прямо из рук старого графа.

— Я ничего не понимаю, — отозвался Алексей. — Каким образом вы можете вступить в права наследства помимо меня?.. Я боюсь, что вы делаете нечто, чего мне нельзя сообщить, ибо я не дам на это свое согласие… Я давно подозревал это, а теперь убеждаюсь. Вы что-то здесь творите… И именно вы, графиня…