Кудесник

И Потемкин сдержал слово. В сумерки он явился снова во дворец после свидания с Алексеем и подробно все доложил государыне, все, что долго и горячо рассказывал ему Алексей о его знакомстве с Калиостро и графиней Ламот.

Государыня выслушала все и покачала головой.

— Чем же он виноват. Коли мы обманулись, даже здешняя амбассада [14] французская обманулась, то ему и Бог велел быть обманутым. Ему бы молчать, да со всеми русскими и французскими онёрами [15] и уехать подобру-поздорову. И концы в воду.

— Конечно, матушка, его никто не выдавал, он сам себя выдал. Все повторяет одно: я не негодяй, я честный человек, но я преступник по опрометчивости и требую наказания.

— Требую?.. — улыбнулась государыня.

— Требует наказания! Так и орет на меня грозно и во всю глотку: накажи! — рассмеялся Потемкин.

— Хорошо, я его накажу по-своему и по делам его! — двусмысленно улыбнулась государыня.

— Ну, а насчет волшебника, да и волшебницы тоже… Как прикажешь? — спросил Потемкин.

— Вестимо все, что должно и можно. По законам.

XXVIII

Графиня Иоанна Ламот хорошо знала людей, и это знание приобрела из деятельной практики и из опыта. Поэтому она была уверена, что молодой безумец не поедет требовать ничего от графини Зарубовской, но, разумеется, воспользуется почетным французским и русским званиями и тотчас уедет с невестой и сестрой в Испанию, чтобы там получить громадное состояние после венца.

Стало быть, деньги Зарубовских надо получить его именем себе самой.

Иоанна, оправившись от оскорбления и насилия, совершенного над ней безумцем, побывав дома, собралась ехать к графине Софье Осиповне, когда в ее квартире появился Калиостро…

Кудесник был взволнован и озабочен.

— Что с вами? — удивилась Иоанна.

— Скверны наши дела. Что Норич?..

— Отказался наотрез, конечно… Я этого и ждала. Не будь он у меня в руках — было бы еще хуже. Теперь я еду сама кончать с матерью. Конечно, от его имени…

— Надо спешить, графиня. Надо спешить.

— Да. А что? Вы боитесь Норича, огласки. Так худшего ничего не будет.

— Нет, графиня, я боюсь не за Норича, а совсем другого. Последствий глупости вашей Розы.

— Как?!

— Ребенок очень плох. За одну ночь он так ослабел, что, признаюсь, я не ручаюсь, будет ли он жить. Даже не ручаюсь за несколько дней.

— Но три дня-то он проживет? А больше мне не нужно.

— Не знаю.

— Как не знаете? Да ведь это ужасно. Ведь тогда все пропало. Вся поездка в Россию — ноль…

— Сами вы виноваты, то есть ваша дура Роза. Разве возможно было так опаивать… Это вышло настоящее отравление…

— Давали вами же назначенную дозу… — раздражительно проговорила Иоанна.

— Мою дозу?.. Я ребенка не видал. Я не знал, что он хилый. Ему надо было меньше… Я не отравитель!..

— Ну да что об этом! Теперь поздно спорить о пустяках, — рассердилась Иоанна. — Надо действовать. Я еду сейчас и кончаю. А вы употребите все ваши усилия и все ваше искусство, чтобы поддержать его жизнь хоть на три дня, может быть, на два… Слышите, хоть на два…

— Хорошо… — как-то угрюмо отозвался Калиостро.

Графиня тотчас же собралась и поехала к Зарубовским. Софья Осиповна, конечно, приняла прежнего друга, хотя теперь уже подозревала Иоанну благодаря записке Алексея и объяснению с Потемкиным. Она просто побоялась не принять баронессу д'Имер. Быть может, жизнь младенца в руках этой женщины, подсказывало ей сердце матери.

Объяснение приятельниц было короткое. Баронесса просила денег для господина Норича, чтобы наутро привезти Гришу здоровым и невредимым. Софья Осиповна объяснила все, что узнала, и все, что уже сделала. Алексей получит все, ему следующее по закону, — имя и титул теперь, а половину состояния после смерти графа.

— Он требует сейчас же, сегодня тысяч сто… — проговорила отчасти пораженная известием Иоанна.

— А его записка? Его клятва, что он тут ни при чем?.. — не менее пораженная отозвалась графиня.

— Это игра… для посторонних… Ему нужны очень деньги… Он боится, что все это дело протянется, что вы наконец опять, после…

Иоанна путалась и не знала, что сказать. Опять злая судьба смеялась над ней, как уже не раз в Париже. Все срывалось за миг до полного успеха…

— Хотите ли вы видеть вашего Гришу сегодня вечером? В восемь часов он будет у вас, — решительно выговорила она.

— Конечно! — восторженно воскликнула графиня.

— Дайте мне сто тысяч…

Графиня удивилась и задумалась… «Стало быть, ей, а не Алексею!»

— Я, признаюсь, не понимаю… — проговорила она, но тотчас же снова подумала: «А если жизнь Гриши в ее руках? Если власти будут не в состоянии что-либо сделать с хитрыми негодяями?»

— Вы не согласны? — с угрозой вымолвила Иоанна, вставая.

— Согласна! — вырвалось невольно у графини. — Привозите мне сына сейчас, то есть хоть вечером, и я передам вам деньги.

— Вот это разумно. Так ждите меня. Но только, графиня… помните. Если вы меня обманете, то это так не останется…

— Нет, баронесса, — гордо вымолвила Софья Осиповна. — Привозите Гришу, деньги будут вас ждать.

XXIX

В сумерки Иоанна была в доме Калиостро и укутывала маленького Гришу, чтобы везти его к матери. Она была в духе и весело острила с Лоренцой и с кудесником.