Кудесник в городе богов

– Смотри, как я мучаюсь. Это тебя позабавит, – сказал Перун ведьме, чтобы отвлечь ее внимание.

Мара метнула еще пару сулиц, пронзив его ноги. Бог едва сдержал стон.

– Повиси тут, пока мир не рухнет, – сказала она. – Тебя завалит обломками так, что после следов не найдешь.

– Это и твой мир.

– Нет, все, что вы тут настроили – не мое. Мой мир – тот, что был прежде, и тот, что будет потом.

Бесшумные тени бесов за ее спиной подобрались для решающего рывка. Змей раскрыл пасть, чтобы дыхнуть пламенем. В этот миг злодейка резко развернулась и направила на них посох. Голубая вспышка высветила силуэты, похожие не летучих мышей, вставших на задние лапы. Бесы остановились, как вкопанные. Их ослиные уши и кабаньи пятаки покрылись инеем, перепончатые крылья стали хрупкими, и принялись с хрустом ломаться. Змей поперхнулся собственным пламенем, и, не успев выпустить струю, заледенел на лету. Его нос наклонился к земле, он спикировал и воткнулся в пшеничное поле, по колосьям которого пробежало волнение.

Громоздящиеся друг на дружке горы обвалились с таким грохотом, что Немил зажал уши. До злодейки осталось полсотни шагов, но он боялся поднять голову над колосьями и показаться ей на глаза. Звенислава лежала с ним рядом, решая, что делать дальше.

Глава 12. Молодая звезда

Сквозь алмазную мостовую, дорожкой вьющуюся по пшеничному полю, было видно, как землю охватывают трескучие морозы. Начавшие оттаивать озера и реки вновь сковал лед. На Великий Миргород обрушилась вьюга, снег принялся заметать стены красного Кремника, черные фигурки людей, едва различимые с высоты, засуетились, пытаясь пробиться через сугробы.

Мара подняла топор и сверкающим лезвием коснулась Перуна. По телу бога побежали синие искры, он забился в конвульсиях.

– Твое оружие все еще действует, – злорадно сказала преступница, и принялась тыкать в распятое божество так беспощадно, что Немилу показалось, будто боль причиняют ему самому.

Каждый раз, когда искрящаяся сталь прикасалась к Перуну, его жутко передергивало, но сулицы, воткнутые в руки и ноги, не давали ему ни уклониться, ни избежать расправы.

– Не могу на это смотреть! – Немил поднялся во весь рост. – Раз не осталось силы, способной унять это зло, то какой теперь смысл беречь себя? Мы проживем не дольше, чем этот мир, а ему осталось всего ничего.

– Но что мы можем сделать? – удержала его Звенислава. – С Марой сами боги не справились.

– Она заморозит всю землю. Не останется никого из людей. Уйдут и боярин Твердислав, и князь Всеволод, и его жена Верхуслава, и дочь Ярогнева. Уйдет даже противный зазнайка Любомысл, возомнивший себя ученым. Как мне быть, если всех их не станет? Я не слишком любил их, но теперь чувствую, что голову за них готов положить.

– Погоди хоть мгновенье! К нам летит наш конек!

Кудесник оглянулся и увидел Рублика, подлетающего со стороны города. Крылья серого коня были гордо расправлены, как будто он не осознавал нависшей над всеми опасности. Сбив копытами несколько полновесных колосьев, он приземлился рядом с кудесником и его спутницей.

Звенислава вскочила в седло и помогла тяжелому Немилу. Они прижались друг к другу и направили Рублика к Миростволу, где преступница уже заканчивала мучать небесного князя.

Перун потерял сознание и безвольно обмяк. Его голова свесилась набок, русые волосы спутались в космы, из пробитых ладоней сочилась темно-синяя кровь. Размахнувшись, Мара вогнала секиру в кору дуба с такой силой, что Древо миров всколыхнулось и заскрипело. Скрип его показался Немилу похожим на тяжкий стон. Лезвие вонзилось так глубоко, что вырвать его нечего было и думать. Из глубокого пореза на дереве потек пахучий сок, заливая Перуну лицо и истерзанную грудь.

Колдунья взяла последнее из орудий – тяжелую рогатину с острой иглой на конце, нацелила в сердце распятому божеству и прошептала:

– А вот и последний удар. Получи, и пропади насовсем!

В этот миг Рублик спикировал на злодейку и заехал ей по макушке алмазной подковой, отчего она пошатнулась и взвыла. Рогатина выпала из ее рук.

– Я ее подберу! – крикнул Немил и съехал с седла, стараясь дотянуться до оружия.

– Нет! Не копье! – выкрикнула Звенислава.

Она выскользнула из седла, ястребом набросилась на ведьму и вырвала у нее ледяной посох, испускающий неземной свет. Рублик толкнул Мару грудью и сбил ее с ног. Склонившийся Немил не удержался, сорвался и шлепнулся на поляну. Кубарем прокатившись десяток шагов, он вскочил и увидел, что посох в руках Звениславы вспыхнул ослепительной голубизной.

– Дура! Таким малявкам, как ты, не совладать с вечной силой! – сквозь хрип рассмеялась Мара.

Немил поспешил к подруге, но увидел, что та замерла, словно в задумчивости, и медленно начала опускать посох на примятую траву. Цветы, усыпавшие поляну перед Миростволом, подернулись инеем и увяли. Их лепестки облетели, а листья, словно остекленев, начали надламываться и рассыпаться. Лицо Звениславы начало застывать, становясь похожим на отражение в гладком льду.

– Нет! – с отчаянием выкрикнул Немил.

– Не трогай его! Будь осторожен… – прошептала дева.