Кудесница для князя (СИ)

– Я знаю, – не поднимая головы, произнесла Таскув. И сама удивилась, как ровно прозвучал её голос. – И я хочу уехать. С ним.

Йарох громко усмехнулся, взял её за плечо, разворачивая к себе. Она зашипела от боли.

– Ты считаешь, я отпущу тебя? Стерплю унижение? – он стиснул зубы, оглядывая её лицо. – Я убил бы его, не останови ты меня. И убью, если он появится здесь снова.

– Не удержишь меня.

Таскув высвободилась и встала. Йарох поднялся тоже, гневно кривя губы. Его лицо, перемазанное в грязи и крови выглядело жутко. Она и правда обидела его. Он не понимал, почему. Но Таскув знала, что теперь не сможет здесь остаться.

– А это мы ещё увидим, – процедил муж и, подняв с пола меч, вышел из дома. Что-то загремело снаружи. Таскув бросилась к двери, толкнула – та не поддалась. Она огляделась, но ничего не нашла в избе, чем можно было бы её сломать. Даже топор – и тот в сарае за домом лежит, наверное.

Таскув ещё раз пнула дверь и отошла. По спине короткими волнами пробегал озноб. Всё-таки она ещё слишком слаба, а от мыслей о том, передаст ли матушка все слова Смилану в точности, становилось ещё хуже. Теперь к тому же из дома не выйти! Счастье тем девушкам, что природной хитростью одарены. А вот её угораздило всё напрямую мужу выложить. Хотела по-доброму решить всё, по совести. Да, видно, плохо его узнать успела, раз по виду не поняла, что честность здесь окажется лишней. И что теперь делать?

Таскув принялась ходить вокруг очага, время от времени прислушиваясь: не вернётся ли Йарох? А там улучить момент и сбежать. Нагонит! Куда ей, только с постели вставшей, пытаться его обогнать. Устав кружить без толку, она села на ближайшие к огню нары, подтянула ноги к груди. И в этот самый миг поняла, что видит пламя всего лишь пламенем, а не даром Най-эква всем вогулам. Не домом духов. А просто светом, возле которого можно согреться. Дух прабабки, который она много лет ощущала внутри, пропал. Но пустоты не было. Его место заполнило что-то другое. Что-то, не позволяющее смириться и остаться в пауле рядом с мужем. Достойным человеком, но тем, которого она никогда не сможет полюбить так, как Смилана. И больше никакие обязательства перед родом её здесь не держат. Кому нужна всё ж потерявшая силу шаманка, которая теперь только и годится на то, чтобы травки кипятком запаривать да творить самые простые заговоры?

Наверное, так должно было случиться. Слишком она запуталась, пытаясь сохранить дар, который с её истинными желаниями мириться никак не хотел.

Таскув просидела долго, прислонившись спиной к теплой бревенчатой стене. И проплыл в памяти весь её путь от самого начала, с того дня, как она столкнулась со Смиланом в лесу, и до сегодняшнего. Много ошибок она совершила, но когда-то эти поступки казались единственно верными.

Только нутром она чувствовала, как темнеет снаружи, как наступает ночь. А Йарох всё не возвращался. Становилось тревожно за него, ведь толком не объяснились, только повздорили. А ведь она многое хотела ему рассказать. Чтобы понял, почему она сейчас хочет уйти. Свершись это позже, он мог бы сильнее к ней привыкнуть. Да и она тоже, как случилось это однажды с Унху. Когда кажется, что в сердце что-то гораздо большее.

А сейчас он просто ярился за уязвленное самолюбие обманутого мужа. Хотя любви она ему не обещала.

Мало-помалу догорели дрова в очаге, а других в доме не оказалось – все снаружи в поленницу уложены. Таскув обошла тёмную избу и вернулась на место, а там незаметно и тревожно задремала.

Проснулась от звука открываемой двери. Вскочила, ещё не до конца проснувшись.

– Йарох! Послушай меня.

– Тихо! – шепнула матушка и схватила её за руку. – Пойдём. Йарох спит у своих родичей, после моего сонного отвара. Ко мне приходил, обвинял, что плохо я тебя воспитывала. Что обманула его, когда замуж тебя отдавала.

Алейха подавала ей тёплые вещи – к ночи похолодало – а Таскув надевала их.

– Что он ещё сказал?

– Сказал, коли муромчане утром не уберутся подальше от паула, натравит на них всех друзей да родичей, – мать вздохнула. – Не скажу, что рада я тому, как ты уходишь. Но я много думала. Так будет лучше. Затравят тебя тут.

– Сама виновата.

Таскув нашарила тучан в полумраке, что разгонялся одной только лучиной в руке Алейхи. Окинула последний раз взглядом избу, которая так и не стала ей домом.

– Это тоже, – согласилась мать. – Пойдём. Унху тебя отвезёт к тому месту, где вы с княжичем встретитесь. Я ему всё объяснила.

– Унху? Откуда он здесь?

– Говорит, жену приехал себе присматривать, – дёрнула плечом Алейха. Выглянула наружу первая и осмотрелась, нет ли кого. – Только думается мне, что узнать он хотел, как ты поправишься после последней встречи с Лунегом.

Таскув нахмурилась от очередного укола совести. Да что ж она перед ними всеми виновата оказалась? Хотела всем помочь, хотела быть честной. А получились одни сплошные обиды.