Кудрявый сезон

Да, к тому же, мне нравилась Элина. И я совсем не хотела с ней портить отношения только потому, что у нее такие знакомые.

— Если ты никуда не торопишься, мы могли бы сходить куда-нибудь. Например, здесь недалеко есть классное совковое кафе-мороженое, если ты понимаешь, о чем я. Оно, хоть и потрепанное малость, но честно скажу тебе, сильно переплевывает множество других современных пафосных кафешек. А какой у них ассортимент! Ничего вкуснее не пробовала нигде. Папа говорит, что ничего в этом кафе не изменилось еще со времен его детства. Часто меня туда водить. Что скажешь?

Мне хоть и нравится Элина, но ее желание подружиться со мной меня слегка настораживает, учитывая круг ее общения. И не зря. Истинную причину ее интереса к моей персоне, я узнаю немного погодя.

7

Ник

Шум вокруг меня и Маши уже стих, никому не было дела до этого. Только я не хотел никак спускать все на тормоза.

Мы с Тимом подняли все свои источники, кто шарил в подобных делах, чтобы выйти на того, кто выложил фото.

Фотография появилась от анонима в группе нашей школы, обещали, что узнать это будет проще простого. Правда, кто обещал, был загружен делами и попросил дать ему пару недель.

Для моего терпения срок был довольно большой, но я мужался, как мог.

По поводу фотографии, я тоже уже подумал, что никак Кудряшка не могла это сделать. Вспомнил ее слова, проанализировал, кажется, она не врала. А вот по поводу того, что я ее преследую, у меня все еще оставались сомнения. Могла ли она донести все директору?

Моль? После последнего раза как-то глупо ему опять нарываться на меня, на нас. Ну, либо он мазохист и ему это нравится.

Он был в нашем классе новенький. Перевелся к нам из другой школы в конце прошлого учебного года. Всегда сам по себе, в основном сидит, молчит, вроде никого не трогает, к себе внимание никак не привлекает, никто его даже не замечал, пока не выяснилось то, что он сдал Марьину из нашего класса, которая курила в школьном мужском туалете с другими ребятами. Ей здорово влетело от родителей, которых естественно вызвали в школу и грозились ее отчислением. Так мало того, что он про сигареты рассказал, так еще добавил того чего не было, я то уж там был, знаю. Вот мы тогда и вывезли его в сквер, чтобы немного парню вправить мозги, да и за Марьину вернуть должок.

— Слушай, Моль, тут до меня дошли слухи…Что это все-таки ты слил меня директору.

— К-как, к-кто сказал? — занервничал он.

— Так, сам Петр Васильевич и сдал тебя, — решил взять его на понт.

— Ну, я… — отпускает взгляд в пол и начинает нервничать.

— Ну, ты-ты… что ты?.. Как нехорошо девчонку-то было подставлять. В тебе вообще есть что-то мужское, кроме того, чем ты мочишься?…Молчишь… Нормального языка ты не понимаешь, мы уже поняли. Значит так, бить тебя бесполезно, тебе это нравится, походу, а удовлетворять твои пристрастия у меня нет желания… Хочешь внимания? Я тебе его предоставлю.

Закипаюсь в моменте от его наглости и беру его за шкварник.

— После уроков не торопись уходить, развлечемся с тобой.

Смотрю на него, маленького щупленького и в какой-то момент жалость пробирает, но и руки так и чешутся. А еще вина поглощает, что повелся на его треп и пошел выяснять отношения с Новенькой. Она тоже хороша, заступалась за него тогда, а он ей вон какой монетой расплатился.

После уроков вылавливаю его.

— Ты куда-то торопишься?

В этот раз мы решили уехать подальше от города, найти более укромное место для запланированного представления, автором которого выступил Стас, а мы все его поддержали.

Вначале я хотел ехать один, чтобы было по-честному, в этот раз это была чисто моя разборка, хотя и в прошлый раз ребята тоже никак не вмешивались, просто выступили наблюдателями. В этот раз они тоже не захотели пропускать подобного рода зрелище, я и не стал отказывать им в этом удовольствии.

Всю дорогу он молчал, пока мы не завернули на лесополосу.

— Р-ребят, а мы куда едем?

— Начинай молиться, Моль. Пусть Боженька отпустит тебе все твои грехи. Сейчас самое время, — произнес Стас, толкнув его при этом в плечо. Я наблюдал за происходящим в зеркало со своего водительского кресла и не мог не заметить ужас в глазах Моли.

Чипушила. Одним словом.

Мы заехали далеко вглубь леса, чтобы подстраховаться.

— Раздевайся! — оказавшись на месте, скомандовал я.

— В смысле?

— В прямом. Догола! Я повторять по сто раз не буду. Все снимай.

Он подчиняется, при этом держит обоими руками свои причиндалы.

— Ты у нас такой стеснительный, я смотрю, — закуривая, произнес Соловей, при этом морщась от раздражения и злости.

— Ну, что начнем? — обратился я к ребятам, когда увидел, что Моль уже был на готове. Стоял голый и при этом трясся то ли от холода, то ли от страха, продолжая умолять нас, чтобы мы его отпустили.

Мы включили все вчетвером свои камеры на телефонах и стали со всех сторон снимать.

— А ты чего так поник? Когда ходишь и налево направо разносишь слухи, ты более смелый, я смотрю. Давай покажи нам свое мужское достоинство, если оно у тебя есть, конечно!

— Ребят, я больше не буду, я все понял, — умоляет он.