Куджо

Прежде чем Черити успела ответить, на дворе послышались веселые голоса: высокий, захлебывающийся Джима-младшего и более низкий, снисходительный – Бретта. И теперь лицо Черити, наконец, изменилось.

– Бретт, – проговорила она. – О Господи. Холли… Как мне сказать ему, что его отец мертв?

Холли не отвечала. Она только беспомощно смотрела на сестру.

***

«Бешенный пес убил четырех человек. Трехдневное царство кошмара», – гласил заголовок в вечерней портлендской «Ивнинг экспресс». Ниже, более мелким шрифтом: «Единственный выживший находится в тяжелом состоянии». На следующий день в «Пресс Геральд»: «Отец рассказывает об отчаянной борьбе матери за жизнь сына». И в других газетах: «Врачи опасаются за здоровье миссис Трентон»', «Псу не делали прививки». Через три дня сообщения переместились на другие страницы: «Врачи обвиняют взбесившуюся лисицу или енота?» Все завершилось сообщением, что Вик Трентон не намерен возбуждать иск в отношении оставшихся членов семьи Кэмберов, которые, как было сказано, «пребывают в состоянии шока». Вскоре история забылась.

Вспышки бешенства в Центральном Мэне, которой опасались специалисты, так и не произошло. В отчетах случившееся фигурировало, как «прискорбный, но единичный, случай в Касл-Роке».

***

Донна Трентон пролежала в больнице почти четыре недели. Она прошла курс лечения без особых затруднений, но из-за серьезности болезни – и из-за ее глубокой депрессии – ее долго не хотели выписывать.

В конце августа Вик отвез ее домой.

Они весь день просидели дома. Вечером, сидя у телевизора, но не смотря в него, Донна спросила его про «Эд Уоркс».

– Все в порядке, – сказал он. – Мы прикончили Профессора. Теперь разрабатываем новую рекламную кампанию.

Это было не совсем верно: разрабатывал Роджер. Вик приезжал в офис три-четыре раза в неделю и в основном ничего там не делал.

– Хотя «Шарп» вряд ли станет держать нас у себя дольше двух лет. Роджер был прав. Но мы что-нибудь придумаем.

– Хорошо, – сказала она. Теперь у нее были периоды просветления, когда она казалась такой же, как раньше, но она почти все время молчала. Она потеряла в весе двадцать фунтов, и все платья на ней висели.

Она посмотрела на экран и потом повернулась к нему. На глазах у нее были слезы.

– Донна, – сказал он. – Маленькая.

Он бережно обнял ее и так держал. Ее тело казалось оцепеневшим, и во многих местах он ощущал выступы костей.

– Мы сможем жить здесь? – всхлипывала она. – Вик, мы сможем жить здесь?

– Не знаю, – сказал он. – Я думаю, придется попробовать.

– Может, я хотела спросить, сможем ли мы жить вместе. Если ты скажешь «нет», я пойму. Хорошо пойму.

– Я не хочу ничего так, как остаться с тобой. Может быть, когда я получил эту записку Кемпа, я так не думал. Но это было недолго. Я люблю тебя. И всегда буду любить.

Она тоже обняла его и крепко прижала к себе. За окном поливал летний дождь, отбрасывая на пол серые тени.

– Я не смогла спасти его, – сказала она, все еще всхлипывая. – Не смогла… Я все время про это думаю. Если бы я раньше добралась до двери.., или подобрала эту биту… А когда я набралась сил, все уже.., кончилось. Он умер.

Он не стал объяснять ей, что вряд ли она справилась бы с Куджо прежде, чем болезнь окончательно ослабила его; вряд ли он позволил бы ей даже подойти к крыльцу или к этой бите. Он чувствовал, что ей это не нужно.

– Я тоже не смог его спасти.

– Ты…

– Я ведь был уверен, что это Кемп. Если бы я приехал раньше, если бы я не спал…

– Нет, – сказала она мягко.

– Да. Я виноват, как и ты. Поэтому нам нужно простить друг друга. И жить дальше.

– Я чувствую его.., в каждом углу.

– Я тоже.

Они с Роджером сдали все игрушки Тэда в Армию спасения. После этого они молча пили пиво в соседнем кафе. Вернувшись домой, Вик сел на кровать Тэда и плакал, пока не выплакал все слезы. Он в тот момент хотел умереть, но не умер и даже поехал на другой день на работу.

– Свари лучше кофе, – он провел ей рукой по спине. – А я затоплю камин. Что-то холодно.

– Ладно, – она встала. – Вик?

– Что?

– Я тоже люблю тебя.

– Спасибо. Мне сейчас это очень важно. Она едва заметно улыбнулась и вышла. И они пережили этот вечер, хотя Тэд был мертв. Они пережили еще много таких вечеров. Осенью, когда начали опадать листья, им было уже немножко легче. Немножко.

***

Она старалась не выдавать своего волнения. Когда Бретт пришел из сарая, отряхивая снег с ботинок и вошел в кухню, она сидела за столом и пила чай. Какое-то время он молча смотрел на нее. За эти месяцы он вытянулся и похудел. Отметки его за первую четверть были не такими хорошими, как раньше, к тому же он дважды дрался в школьном дворе – все по поводу той летней истории. Но отметки за вторую четверть были уже лучше.

– Мама? Что…

– Альва принес.

– А ему сделали уколы? – это был первый вопрос, который Бретт задал, даже не раздумывая.

– Говорит, сделали. Альва не хотел, но я уплатила ему по счету ветеринара. Девять долларов. От чумки и от бешенства. Если ты откажешься, он вернет деньги.