Куджо. Цикл оборотня

Деньги теперь были для них очень важны. Она порой думала, что им придется продать дом. Страховка оказалась совсем небольшой. В «Каскобанке» ей объяснили, что эти деньги вместе с остатками выигрыша будут выплачиваться им с процентами в течение пяти лет. Ей пришлось устроиться на единственное в Касл-Роке предприятие, в отдел упаковки и рассылки. Продажа инструментов Джо, включая злосчастный мини-кран, принесла еще три тысячи долларов. Поэтому они смогли кое-как продержаться. Конечно, можно было продать дом и снять жилье в городе, но Бретт этого не хотел. И они остались здесь.

– А как его зовут? – спросил Бретт.

– Пока никак. Он еще маленький.

– Породистый?

– Да, – сказала она и улыбнулась. – Альва сказал, что это гончая.

Он тоже улыбнулся, довольно тревожно. Но это было лучше, чем полное отсутствие улыбки.

– Если он нагадит, будешь убирать сам, – предупредила она.

– Ладно. – Он собрался уходить.

– Так как ты его назовешь?

– Пока не знаю. – Долгая пауза. – Я подумаю.

Ей показалось, что он вот-вот заплачет, но она не стала его утешать. Он уже большой, а большие мальчики не любят, когда мать видит, как они плачут.

Он вышел и принес щенка в дом. Он так и оставался безымянным до весны, пока к нему сама не пристала кличка Вилли. Это был маленький, жизнерадостный короткошерстный пес, и кличка ему очень подходила.

Той же весной Черити повысили зарплату. Она стала откладывать по десять долларов в неделю. Бретту на колледж.

Вскоре после страшных событий во дворе Кэмберов останки Куджо кремировали. Пепел отвезли на завод удобрений в Огасте. Никто уже не помнил, что он всегда старался быть хорошим псом и слушался Хозяина, Хозяйку и Мальчика. Он умер бы за них, если понадобилось. Он никогда не хотел никого убивать. Им просто овладело нечто – судьба, или рок, или просто болезнь, называемая бешенством. Его желания никто не спрашивал.

Маленькую пещеру, куда Куджо загнал кролика, так никто и не обнаружил. Летучие мыши почему-то покинули ее. Кролик не смог выбраться и умер медленной, мучительной смертью. Его кости, насколько я знаю, смешались с костями других маленьких животных, имевших несчастье попасть туда.

Вот и все.

Я вам скажу, чтоб знали вы
и помнили всегда,
что есть и у собак свой рай,
и он ушел туда.

Народная песня

Cентябрь 1977 – март 1981

Цикл оборотня

У зловонного сарая из кромешной темноты поднялась лохматая голова. Сверкнули пустые желтые глаза. «Я голоден», – прошептал зверь.

Генри Эллендер. Волк

Тридцать дней в сентябре,
Июне, апреле и ноябре.
В остальных, кроме второго, —
Тридцать один.
В каждом месяце падают дождь или снег,
В каждом светит солнышко,
И в каждом блестит полная луна.

Детский стишок

Январь

Где-то высоко вверху светит полная луна, но здесь, в Таркерз-Миллз, январский ветер запорошил небо снегом. Поземка заметает пустынную Центральную авеню. Смирившись с поражением, оранжевые снегоочистители покинули поле боя.

Арни Веструм, путевой обходчик на железной дороге, застигнут бураном в своей будке в девяти милях[2] от города. Снежные заносы не дают пройти его маленькой дрезине, работающей на бензине, поэтому Арни коротает время здесь, раскладывая пасьянс. Карты у него старые, засаленные. Снаружи завывания ветра переходят в пронзительный вопль. Веструм в тревоге поднимает голову, но тут же возвращается к пасьянсу. Нет, это всего лишь ветер…

Хотя ветер обычно не царапает в дверь и не скулит, словно прося, чтобы его впустили.

Арни – высокий худощавый мужчина в шерстяной фуфайке и железнодорожном комбинезоне – встает. В углу рта зажата сигарета «Кэмел», на лицо, типичное для уроженца Новой Англии, падает оранжевый отсвет от висящей на стене керосиновой лампы.

В дверь вновь заскреблись. Чья-то собака, думает Арни. Потерялась и теперь просит, чтобы ее впустили. Всего-навсего… Но тем не менее Арни медлит. Конечно, нехорошо оставлять собаку на холоде (хотя в будке сейчас не намного теплее – несмотря на обогреватель, изо рта Арни вырывается пар), думает железнодорожник, но все же колеблется. Страх холодными пальцами сжимает его сердце. Таркерз-Миллз ждут скверные времена. То и дело встречаются дурные предзнаменования, и это очень не нравится Арни, в жилах которого течет кровь древних обитателей Уэльса.

Прежде чем железнодорожник успевает решить, что же ему делать с непрошеным гостем, повизгивание переходит в рычание. Раздается глухой стук, как будто в дверь ударили чем-то невероятно тяжелым… непродолжительная тишина… затем удар повторяется. Дверь дрожит, в помещение влетают клубы снега.