Куяшский Вамперлен

— Добрый вечер, — отрывисто проговорил он глухим лающим басом. — Всё, что хотел сказать, я уже написал в своей последней книге. Она поступит в продажу буквально на днях. Если хотите узнать, что я хотел сказать, купите её. А сейчас давайте не будем отвлекаться на слова и сразу приступим к делу. Вижу, все наелись и теперь желают это дело как-то растрясти. Что ж, возьму на себя честь открыть первый танец.

Под бурные аплодисменты и одобрительные выкрики, Николя спустился в зал. Все присутствующие тётки, а также некоторые особенно наглые бабки мгновенно обступили его. Я, облегчённо вздохнув, снова принялась искать лженаречённого с твёрдым намерением заставить его немедленно проводить меня домой. Люся, как сорока, продолжала трещать над ухом о всякой ерунде, но неожиданно её болтовня смолкла. В тот же момент я заметила, что вновь стала центром всеобщего внимания. Подумав, что виновата одежда, я придирчиво оглядела себя. Всё было в порядке: никаких задранных юбок или прилипших к подошве кусков туалетной бумаги.

Зато, едва я обернулась, не в порядке всё стало со мной. Прямо напротив, в приглашающем жесте протягивая руку, стоял Николя Версаль. Не помня себя от страха, я попятилась назад, но за спиной уже поджидала заботливая Люся.

— Вот везучая, — завистливо прошептала она. — Ну жешь, не тушуйся.

С этими словами девушка толкнула меня прямо в объятия болотного упыря. От соприкосновения с дряблой, словно бы припухшей кожей его рук, меня передёрнуло.

Ночной кошмар, зловеще улыбнувшись, закружил меня в вальсе. Цепляясь преисполненным страдания взглядом за мельтешащие вокруг фигуры, я узнала в одной из них Жозефа. Лучащийся радостью Куяшский Аполлон показывал мне два поднятых вверх больших пальца. "Всё отлично", — по-видимому, пытался сказать он. Какое, к чёрту, отлично?

Я попыталась освободиться, но Николя крепко держал меня.

— Чего ты так зажалась, дорогуша? — с наигранной заботой спросил он. — Не бойся, я тебя не обижу. Мы ведь друзья.

— Друзья — это хорошо. Здорово иметь друзей, — испуганно пролепетала я.

— А чего же ты тогда меня избегаешь? В гости ни разу не зашла.

— На работе устаю очень, — соврала я. — Сил нет.

— Очень жаль… Ну хоть на письма уж найди время ответить. Как тебе мои гостинцы? Нравятся?

Я не поняла о чём речь, но на всякий случай кивнула.

— Хорошо. Обязательно используй их. Я тебе ещё на днях вышлю свою новую книгу с автографом и дополнительным презентом. Лады?

Я, испуганно сглотнув, кивнула. Писатель расплылся в довольной улыбке и под финальный аккорд крутанул меня так, что я, петляя по спирали, понеслась прямо на один из столиков за "танцплощадкой". К счастью, чьи-то сильные руки обхватили мою талию, предотвратив неминуемое столкновение.

— Ты как? — Жозеф заботливо поправил на мне пиджак.

Я нахмурилась. А то он не видит.

— Как я и думал, вы с отцом прекрасно спелись. — Он глупо хохотнул. — Вернее станцевались.

Похоже, всё-таки не видит.

— Ну ладно, мы сюда на минутку заскочили проверить кое-что. А теперь уходим сама понимаешь куда. Рад был повидаться.

Вздох облегчения сорвался с моих губ, когда Версали покинули зал. Каким бы дружелюбным не пытался казался писатель, меня не покидало чувство, что он лишь притворяется и за моей спиной замышляет нечто ужасное.

Чтобы прекратить чувствовать себя трусливым львом, я испила первую подвернувшуюся под руку чашу храбрости и снова пустилась на поиски лжевозлюбленного, теперь уже с безапелляционным намерением отыграться за всё, что мне пришлось сегодня пережить. Нашла я его довольно быстро, но запланированную истерику пришлось отложить, ибо сознание любителя куяшского фольклора пребывало где-то далеко от этого зала, села, а, может быть, даже и мира.

— Что вы с ним сделали? — опасливо осведомилась я у квасящего за тем же столиком мужика.

— Энто всё Потапыч, — заплетающимся языком пролопотал тот, указывая на третьего собутыльника, также пребывавшего в глубокой отключке.

— Энтот вот, — он указал пальцем на безмятежно дрыхнущего аспиранта, — противился пить с нами за знакомство, а Потапыч сказал, что этим он нас оскорбляет и заставил сделать глоток. Ну вот энтот вот сделал и отрубился. Не знаю, почто энто он. Самогонка хорошая, не палёная, зуб даю.

Пьяница осклабился, демонстрируя тусклый золотой зуб, очевидно, предназначенный в качестве залога правдивости его слов. Я обречённо вздохнула. И что мне теперь делать? Плюнуть на лженаречённого и уйти домой? Как-то это не по-людски. У меня всегда сердце разрывалось, когда мама заставляла славно погулявшего в честь зарплаты папу ночевать под дверью. Он же потом ещё неделю носом хлюпал. Нет, не хочу уподобляться родительнице.