Куяшский Вамперлен

Я, словно загипнотизированная, сделала пару шагов навстречу своей погибели и застыла, резко изменившись в лице. Теперь в нём отражалась готовность бороться за свою жизнь. Разумеется, противник сильнее, но сейчас он стоит ко мне спиной, и на моей стороне элемент неожиданности. Достаточно небольшого толчка, чтобы спихнуть недоброжелателя с края обрыва. А потом — бежать прочь, что есть сил.

Мой план был безупречен. Я оказалась в воде лишь потому, что не учла сущей мелочи: если жертва, услышав за спиной топот, отшатнётся в сторону, остановиться уже не удастся. На уроках физики я много раз наблюдала, как один подвешенный на леске шарик с размаху ударяется о другой и останавливается, передавая тому свою энергию движения, но только теперь мне довелось узнать, что случилось бы, если б шарик, подставленный под удар, мог уклониться.

Студёная вода обжигала тело. Злосчастная юбка то липла к ногам, то надувалась, как голова медузы, мешая грести руками. Положение казалось безнадёжным, и я решилась на последнюю хитрость — нырнула. Не для того, чтобы обрести вечный покой на дне, разумеется, а потому, что собиралась заставить поверить в это аспиранта и незаметно укрыться в ближайших зарослях осоки.

Мой новый план также был безупречен. Но я опять не учла одной мелочи — Ямато оказался не столь коварен и двуличен, как это привиделось мне сквозь призму разыгравшейся паранойи.

— Находишь эту погоду благоприятной для купания? — ядовито осведомился он, выудив мою голову из воды за косу, кольцами намотанную теперь на руку.

Я, возмущённая до глубины души, хотела потребовать прекратить использовать мои волосы в качестве спасательного троса, но мудро сочла, что пока парень, которому в воде по шею, поддерживает за косу меня, которой здесь с головой, жизнь продолжается, а значит, не так уж и плоха.

— Так ты не хотел меня утопить? — на всякий случай уточнила я.

— По-моему, это ты хотела меня утопить.

— Да, но только потому, что думала, что ты хотел меня утопить.

— А вот теперь мне и правда хочется тебя утопить.

— Зачем тогда ты помешал мне утопиться?

— Рефлекс. Прыгнул прежде, чем смог осознать своё счастье.

— Сочувствую.

— Ничего. Занесу это в список твоих долгов. А теперь, может, вылезем из воды? Я, знаешь ли, не практикую моржевание.

Возражений не нашлось, и Ямато, подтянувшись на руках, выбрался на берег. Провалив попытку вылезти таким же способом, я обречённо вздохнула и вложила руки в протянутые навстречу руки аспиранта.

— Зачем ты вообще меня сюда притащил? — спросила я, когда мы отошли от воды на безопасное расстояние.

Фольклорист не ответил, лишь в глазах его заискрился плутоватый огонёк, как у искусного вора, во время непринуждённого разговора обчистившего карманы собеседника.

— Не выжимай! — чуть слышно цыкнул на меня он, когда я приподняла краешек юбки, собираясь избавить его от лишней влаги.

Я покорно опустила руки. Что-то подсказывало, что теперь сей кусок ткани исполняет ту важную роль, ради которой меня заставили в него облачиться.

Подруги, мимо которых лежал наш обратный путь, с искренним беспокойством отнеслись к известию о том, что из-за моей неуклюжести нам с Ямато-самой пришлось внепланово выкупаться, и наперебой начали давать советы по лечению простуды. Меня их забота так тронула, что я, устыдившись своей необоснованной ревности, разом простила девушкам все обиды.

— Ямато-сама, Аня, не забывайте пить горячее молоко с мёдом! — неистово махая рукой, кричала нам вслед Бадя. — Я тоже буду пить молоко и вырасту большой и сильной, совсем как Ямато-сама.

Фольклориста аж передёрнуло. Злобно сузив глаза, он зыркнул на Бадю так, будто хотел испепелить взглядом, а потом, не сказал ни слова, быстро зашагал прочь. Я едва поспевала за ним.

Обогнув озеро, мы побрели вдоль опушки леса в неизвестном мне направлении. В ногах возмущённо хлюпало, а с волос и одежды траурно капало. Лженаречённый снял мокрую ветровку и теперь красовался в не менее мокрой футболке, облепляющей тело. Я больше не могла поднять на него глаз. Дело в том, что парни с атлетической фигурой были моим тайным фетишем. Мне нравилась природная статность и пропорциональность Жозефа, но всё-таки это не шло ни в какое сравнение с трепетом, который зарождался в моей груди каждый раз, когда во время футбольного матча в эфире крупным планом показывали рельефные изгибы натренированных мышц игроков.