Кухаркин сын (СИ)

Француз уставился в пыльное окно, а Егерь молча ковырял под ногтями длинным острым ножом, с которым никогда не расставался.

— Третий где? — спросил Мик и отодвинул опустевшую тарелку.

— Флойд нам не отчитывается, — небрежно бросил Егерь.

— Мамонт сразу после твоего отъезда сказал что-то на своем, взял ключи от байка и укатил, — пояснил Ал.

Речь Мамонта, или по-настоящему Флойда, никто кроме Мика и разобрать-то не мог. Из-за врожденной мутации тот родился с нестандартной формой языка. Он был раздвоенным, как у варана или ящерицы какой. Парень все понимал, только говорить нормально не мог. Вместо слов из его рта вываливалась каша невразумительных звуков.

Кроме прочего у Флойда обнаружили какую-то особую активность мозга, и до пятнадцати лет парнишка жил в Исследовательском центре Неспящих. Его обследовали, потому что какие-то ученые лбы выдвинули теорию, что мамонтовские отклонения, возможно, подходили бы для ментального общения между подобными ему нелюдями с помощью мозговых сигналов. А когда ни одного похожего не нашли, то выпнули на улицу.

Там его и встретил девятилетний Мик.

Флойд оказался абсолютно неприспособленным к жизни за периметром лабораторных стен, да еще и немой. Мамонт почти подыхал от голода. Он ни к кому не мог прибиться. Ото всюду гоняли, мальчишки задирали. Пару раз он был пойман на воровстве и его здорово проучили за это.

Полудохлый, длинный, как гвардейские башни, расставленные по границе города, с разодранной щекой, таким Мик впервые увидел Флойда. Его мутузили сразу трое ребят, а паренек ожесточенно, молча отбивался и только колючие глаза сверкали огнем ярости. Вдвоем они отогнали тех мальчишек и почти взрослый Флойд, кстати, именно поэтому и Мамонт, привязался к Мику наподобие либо растения вьюна или, говорят, собаки раньше так с людьми жили.

Когда они отдышались, Мик сперва хотел своей дорогой идти. Он тогда уже состоял в Братстве. Кухаркиных сынов еще не существовало, а прибился он к Братству Сиамских гиен, тем самым, которые существуют и поныне. Мик уже возвращался на свое спальное место, чтобы успеть засветло, да тут и наткнулся на драку, которую, как всякий уважающий себя девятилетний мальчик, пропустить не смог.

Следуя в расположение братьев, Мик все время оглядывался, потому что на некотором расстоянии от него за ним по пятам следовал Флойд. Он не приближался ближе десяти шагов, но и не отставал. И ничего не говорил. Мик и кричал на него, и швырялся камнями, а тот долговязый все не отставал.

Так и пришлось тащить его с собой. Мик разделил с ним свою вечернюю пайку, а потом как-то само собой вышло, что поручился за Флойда перед главой Братства.

Мик был и оставался, пожалуй, единственным, кто научился хоть как-то разбирать его речь.

Спали они почти месяц валетом, пока не подвернулся случай, когда Мамонту удалось показать, что и он чего-то стоит. Тогда ему предоставили свое спальное место в Братстве и отмерили свою пайку.

С тех самых пор Мамонт существовал от Мика неотрывно и, когда пришло время, и Мик создал свое Братство, первым поддержал его и ушел вслед за ним.

Флойд периодически куда-то исчезал, иногда на целые сутки или однажды дня на три, но неизменно возвращался и в нужный момент всегда находился рядом. И вот опять, похоже, пропал.

— Кир, когда начнешь собирать отчисления? Сегодня пятнадцатое.

— В этом месяце двадцатого. Люди только начали раскладывать товар в лавках. В прачечной только в конце недели воду подключат, — так же флегматично отозвался Егерь, рассматривая в лезвии ножа свое отражение.

— А у нас, когда платеж? — вскинулся на него Мик.

Они так напряженно готовились к переселению, столько было поставлено на карту, столько сил было вложено, его, Мика сил и его парней из братства, а главное — денег. Денег, взятых взаймы под немыслимые проценты, которые еще стоило отдавать.

А теперь этот странный русский вальяжно сидел в его кабинете и преспокойненько чистил свои ногти. Но Мик знал, как молниеносно растворяется это внешнее равновесие, и как в одночасье прорываются вспышки холодной беспочвенной ярости, и проступает необузданный нрав Кира. Если б не способность Егеря делить и умножать в голове четырехзначные числа и считать деньги как банкомат, то его призванием стала бы должность чистильщика сынов, а так стал финансистом.

Они бы еще долго разговаривали про деньги, но дверь в комнату отворилась, и в помещение просунулась маленькая женская головка, в которой Мик в тут же опознал утреннюю переселенку. Девица выглядывала из-за двери, улыбаясь одними губами и хлопая прозрачными голубыми глазами, и сделала шаг в помещение. Внутри Мика поднялось какое-то темное чувство, и опять что-то неприятно кольнуло в груди.

А она встала посреди комнаты и переминалась с ноги на ногу, будто кто-то выкачал разом из нее всю решимость. Мик продолжал недовольно буравить ее взглядом.

— Могу чем-то помочь? — прервал молчание Ал.