«Кухня» НКВД

Помимо Украинского, аресты прошли и в других военных округах – Белорусском, Приволжском, Сибирском. Глава ОГПУ Генрих Ягода требовал от своих подчиненных на местах «уничтожить гидру контрреволюции». И те старались изо всех сил, проявляя при этом «свою инициативу».

В мае 1931 г. в Москве было принято решение закончить дело «Весна», ограничившись уже произведенными арестами. Все сведения о «заговорах» бывших генералов и офицеров, собранные в других регионах, должны были быть расследованы местными органами ОГПУ с принятием соответствующих решений.

По утверждению специалиста по данной проблеме Я. Тинченко, подлинные масштабы погрома бывшего офицерства в СССР в начале 30-х годов до сих пор неизвестны. Но общее количество этих кадровых военных специалистов, по его мнению, может достигать 10 тысяч человек. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что 1930–1931 гг. были вступлением к погрому военных кадров в 1937–1938 гг.

Дело командарма 2-го ранга И.Н. Дубового

Архивно-следственное дело Р -23480 (967378)

А потом наступила вторая половина 30-х годов – пора суровых испытаний и горьких потерь среди высшего командно-начальствующего состава Красной армии. Наряду с политическими процессами в стране Сталин и его окружение провели скоротечный (уложились за один день – 11 июня 1937 г.) процесс над «верхушкой» РККА («группой М.Н. Тухачевского»). Состав подсудимых на этом процессе, однако, начал комплектоваться задолго до суда, еще в 1936 г.

1937 год вообще потряс до основания армию и флот. Аресты среди командно-начальствующего состава внесли смятение и тревогу в войсках, усилили недоверие к нему со стороны красноармейцев и краснофлотцев. Понес потери и высший состав РККА. Если в 1936 г. эти потери исчислялись единицами, то в 1937 г. они насчитывали десятки и сотни. Например, в 1936 г. из высшего комначсостава были арестованы комкоры В.К. Путна, В.М. Примаков, С.А. Туровский, комдивы Ю.В. Саблин, Д.А. Шмидт, комбриги Э.Г. Матсон-Игнеус, М.О. Зюк, бригадные комиссары К.И. Бочаров, М.С. Годес, Л.О. Леонидов. Первые двое иэ этого списка были включены в состав группы командиров, судимых совместно с М.Н. Тухачевским в июне 1937 г.

Командиры и политработники РККА честно и добросовестно тянули свою служебную лямку, а на них в это время в ведомстве Ежова добывали «показания». Добывали, как теперь известно, незаконными способами. В частности, В.М. Примаков, арестованный 14 августа 1936 г., не давал «признательных» показаний почти год, но потом и его сломали. Вот какие показания он давал в отношении И.Н. Дубового, в то время командующего войсками Харьковского военного округа, командарма 2-го ранга:

«Считаю необходимым сообщить следствию о Дубовом И.Н. нижеследующее:

1. В 1933 году вместе с Дубовым И.Н. я учился в Германской академии генерального штаба. Во время неоднократных с ним разговоров я твердо установил, что Дубовой настроен вполне контрреволюционно в отношении хозяйственной политики партии и в отношении руководства Красной армии.

а) В одном из разговоров в начале 1933 года я рассказывал Дубовому о борьбе с кулацким саботажем на севрном Кавказе. Дубовой с большой горячностью в ответ рассказал мне о разгроме кулаков на Украине, результатом чего, по его словам, явилось полное разорение деревни и уничтожение скота. В этом же разговоре он повторил мне кулацкие слухи о людоедстве в Одесской и Таврической областях и высказался вполне определенно, что с коллективизацией мы на полдесятка лет останемся без хлеба: “нет хозяина на селе – нет и хлеба”.

б) Весною в Берлин приехал начальник пуокра (политического управления округа. – Н.Ч.) Амелин (для лечения), который немедленно связался с Дубовым и передал ему свежие новости из Украины. Я наблюдал большую личную дружескую близость Амелина с Дубовым и присутствовал при разговоре, когда Амелин рассказывал Дубовому о голоде в украинских селах. В этом разговоре Амелин в ответ на мои слова, что на Северном Кавказе все-таки путем переселения из России удается поправить станицы, ответил: “Да на Украине не только села, но и все местечки разорены и народ из них бежит кто куда. Еще в села можно переселить людей, как и в станицы – хлеборобцы найдутся, в местечках там ремесленники, их не заменишь”. Дубовой сказал: “Ты же не хуже нас знаешь Украину – так я тебе скажу, и в селах пусто, а в местечках еще хуже – все запустело. И когда поправится и каким путем – не видать, потому что без хозяина на селе не будет ладу”. Этот вполне правооппортунистический кулацкий разговор возобновлялся несколько раз и убедил меня, что Дубовой, во-первых, очень близок с Амелиным и очень верит его информации, во-вторых, настроен вполне как кулак.