Кухня первобытного человека

Есть свидетельства, что народы Урала и Сибири в древности платили Золотой Орде дань в числе прочего и корнями сараны, высоко ценившейся монголами. Это растение было широко распространено среди сибирских охотничьих племен, о чем говорят все русские путешественники, описывавшие быт народов Сибири в XVIII–XIX веках. Так, Г. Миллер упоминал, что среди сибирских растений, употребляемых местными жителями, самым важным является сарана — «сладкий как репа» корень полевых лилий, растущих повсеместно в Южной и Средней Сибири.

По наблюдениям С. П. Крашенинникова камчадалы копали сарану (он перечисляет не менее шести видов — «гусиная сарана», «мохнатая сарана», «овсянка сарана», «круглая сарана» и т. д.) в тундре осенью и запасали на зиму; заготовками ее, так же как и других растений, занимались женщины. Интересно примечание русского путешественника: «Это они не все от голоду едят, но когда корму и довольно». Таким образом, не стоит сводить все питание охотничьих племен исключительно к удовлетворению организма в белках, жирах, витаминах и минералах — растения употреблялись ими в пищу просто потому, что казались вкусными. Про камчадалов Крашенинников также писал, что «эти сараны пареные едят и лутчему кушанью, кроме их, а особливо с оленьим или бараньим жиром пареных, обрестися не чают»^[222].

Скудная на первый взгляд растительностью тундра давала множество вкусных и полезных добавок к мясному рациону охотников. Их ели свежими в короткий летний период, сушили на долгую зиму. Среди популярных у сибирских народов растений был кипрей, у которого вынимали раковинами сердцевину стебля и высушивали, раскладывая на солнце или перед огнем. Собирали и ели также разные ягоды: «шикшу, жимолость, голубель, морошку и брусницу» (шикша — это водяника, или вороника, северная ягода, твердая, горьковатая на вкус), употребляли кору березы или ивы, называя эту кору почему-то «дубом». Крашенинников так описывает процесс изготовления этого, как считалось, лакомства: «Бабы по две садятся и обрубают топориками мелко корку, будто лапшу крошат, и едят… вместо конфектов употребляют, и друг к другу в гостинцы рубленой дуб пересылают»^[223].

Я. И. Линденау в первой половине XVIII века отмечал, что юкагиры едят «исподнюю кору березы и лиственницы, которую они на тонкие кусочки раздирают и варят. Сие кушанье имеет приятную горечь и питательно». Ламуты (устаревшее название эвенов), по Линденау, употребляли в пищу различные корни и травы: «.. Их они или сушат, или едят сырыми. Сушеные травы мелко растирают и сохраняют вместо крупы для дальнейшего употребления». В вареном виде едят кипрей, листья и корни дикой свеклы, морскую капусту. «Кедровые орехи и молодые почки кедра сушат, затем растирают и употребляют в пищу вместо крупы»^[224].

Немецкий исследователь сибирских народов Г. Миллер считал, что растительную пищу коренные сибирские народы едят «из нужды». По его данным, широко распространенным среди различных племен был сбор дикого чеснока (черемши) и дикого лука, борщевика и сныти; эти растения пользовались популярностью и у русского населения, занимавшегося их сбором и заготовкой, а также у поморов^[225]. Весной жители Сибири соскабливали внутренний слой коры деревьев, сушили и толкли, добавляя в различные блюда.

Вообще растительная пища в условиях арктического и умеренного климатических регионов чаще всего использовалась как добавка к основному мясному продукту или субпродукту. Так, среди якутов деликатесом считалась каша, сваренная из крови, муки сосновой коры и сараны. Традиционное блюдо коренных жителей Чукотки — емрат, кора молодых побегов полярной ивы. Как пишет Г. Миллер, для емрата «кору отбивают молотком от стержня ветки, мелко крошат вместе с мороженой оленьей печенью или кровью. Блюдо сладковато и приятно на вкус». У эскимосов популярны мелко нарубленное тюленье мясо с заквашенными листьями полярной ивы и смесь кислых трав с жиром: «Травы заквашиваются в сосуде, затем смешиваются с тюленьим жиром и замораживаются»^[226].

Безусловной частью рациона первобытного человека были дикие бобовые и зерновые; именно они стали основой земледелия. Но так как дикие бобовые и зерновые были практически полностью вытеснены аналогичными домашними культурами, найти следы их употребления в более поздние эпохи достаточно трудно.

Раскопки, проведенные в пещере Франхти (Греция, Пелопоннес), свидетельствуют о том, что 10 тысяч лет назад ее обитатели, охотники на дикого быка и благородного оленя, собирали дикорастущие бобовые — чечевицу и вику (вид дикого горошка). А немного позже они начали собирать дикие злаки (ячмень, овес)^[227]. Высказывается предположение, что жители пещеры, которых можно считать первыми земледельцами Европы, начали выращивать бобовые раньше злаковых.

Питание дикими растениями (и вообще только растительной пищей) считалось на заре человеческой цивилизации признаком бедности. Афиней цитирует Алексида, поэта IV–III веков до н. э.: