Кухонный бог и его жена

Раньше, когда мы только поженились, Фил говорил, что слепое чувство долга загоняет меня в постоянное ощущение страха и вины. Я же упрекала его в эгоизме и заявляла, что жизнь состоит не только из развлечений. А он говорил, что меня с помощью манипуляций вынуждают думать, будто я обязана посещать бесчисленные встречи, и что я поступаю с ним точно так же. Потом родился наш первый ребенок, Тесса, а год спустя мне поставили диагноз. Наши споры приобрели другой характер: мы больше не бросались в горячие философские дебаты из-за того, что наши представления о самых разных вещах так сильно различаются. Возможно, это произошло потому, что Фил стал ощущать свой долг перед дочерью, да и передо мной, пусть даже из-за состояния моего здоровья. И вопрос индивидуального выбора, являвшийся до той поры болезненным, но неизбежным бременем, как-то сам собой исчез — вместе с темами курения, употребления говядины и ношения украшений из слоновой кости.

Теперь мы спорим по незначительным, но более конкретным поводам. Например, обсуждая мои уступки просьбам Тессы посмотреть телевизор «еще полчаса», оставляем за скобками различия во взглядах на дисциплину и воспитание в целом. В конечном итоге мы почти всегда приходим к соглашению. Наверное, слишком быстро, но только потому, что результат наших мелких конфликтов, как правило, известен заранее.

Наша жизнь течет настолько ровно и гладко, насколько это вообще возможно. Иногда меня это даже беспокоит. Бывает, я скучаю по временам, когда Фил спорил со мной, а я отстаивала свою точку зрения. Тогда я могла убедить хотя бы себя в своей правоте. А теперь я и сама плохо понимаю, почему исправно продолжаю выполнять свои обязанности перед семьей. Постепенно долг по отношению к родне стал меня тяготить, но я никогда не признаюсь в этом Филу. Меня совершенно не радует встреча с Квонами, особенно с Мэри. А оказываясь рядом с матерью, я не могу отделаться от ощущения, что иду по минному полю.

Что бы ни стало причиной, чувство вины перед мужем или злость на саму себя, но я поступила следующим образом: дождалась дня накануне отъезда и только тогда сказала Филу, что нам придется заночевать у родни, чтобы проводить в последний путь тетушку Ду.

В тот ужасный уик-энд мы решили пораньше прибыть в город, чтобы заселиться в гостиницу и, возможно, сводить девочек в зоопарк. Накануне мы выдержали вежливый спор с моей матерью касательно того, где именно остановимся.

— Это очень любезно с вашей стороны, Уинни, — говорил Фил матери по телефону. — Но мы уже забронировали номер в гостинице.

Я слушала разговор на параллельной линии, радуясь, что предложила ему позвонить и объяснить ситуацию.

— В какой гостинице? — спросила мама.

— В «Трэвел «Лодж», — соврал Фил. На самом деле номер был в «Хаятт».

— Ай, там слишком дорого! Зачем вам такие траты? Погостите у меня, здесь полно комнат!

Фил попытался мягко отклонить приглашение:

— Нет, нет, в самом деле. Не стоит беспокоиться. Правда.

— Это кто тут беспокоится?! — насторожилась мама.

И вот Фил уже помогает дочерям расположиться в комнате, некогда принадлежавшей моему младшему брату. Они всегда жили в ней, когда мне или Филу приходилось уезжать на медицинские конференции. Вообще-то иногда мы только делали вид, что отправляемся на конференцию, а на самом деле возвращались домой и занимались делами, которые никак не могли закончить, пока рядом находились дети.

Фил решил, что восьмилетняя Тесса будет спать на односпальной кровати, а трехлетняя Клео — на раскладушке.

— Сейчас моя очередь спать на кровати, — объявляет Клео. — Так сказала ха-бу.

— Но, Клео… — И: пытается сопротивляться Тесса. — Тебе же нравится раскладушка.

 — Ха-бу! — зовет Клео на помощь бабушку, — Ха-бу!

Мы с Филом занимаем мою девичью комнату, по-прежнему набитую старомодной мебелью. Я не была здесь со дня свадьбы. В ней ничего не изменилось со времен моей юности, если не считать нынешней стерильной чистоты. Та же двуспальная кровать на массивном каркасе и толстых ножках, тот же туалетный столик с круглым зеркалом и инкрустацией из дуба, ясеня, капа и перламутра. Забавно, но раньше я ненавидела этот предмет, а сейчас он кажется мне даже красивым, похожим на мебель в стиле ар-деко.

Интересно, отдаст мне мама столик, если я захочу его забрать?

Я замечаю, что мои старые китайские шлепанцы с дырками на месте больших пальцев аккуратно поставлены под кровать. Здесь ничего не выбрасывается: вдруг пригодится, пусть даже спустя двадцать лет. Тесса с Клео уже успели порыться в шкафу и распотрошить коробки с игрушками и прочим хламом. И теперь рядом с тапочками валяются кукольные платья, тиара со стразами и розовая пластмассовая шкатулка для украшений с надписью «Мои тайные сокровища» на крышке. Они даже снова повесили на двери немыслимую звездочку в голливудском стиле, которую я сама сделала в шестом классе, выложив на ней бусинами свое имя: «ПЕРЛ».

— Боже! — говорит Фил дурашливым тоном. — Это точно интереснее, чем номер в «Трэвел Лодж»!