Кукиш с икоркой

– Де-ень? – с немалым удивлением протянул Вадик, недоверчиво посмотрев на тонированное стекло книжного шкафа. – А почему же окна темные?

– Потому что сегодня черный день, друг! – Женька сочувственно потрепал товарища по плечу и быстро глотнул из пузырька, спрятанного в кулаке.

Я узнала флакончик, в котором наш экономный главный инженер по профилактическим дням порционно выдает техникам чистый спирт для протирки каких-то загадочных «головок», и весело изумилась:

– Да вы пьяные! Мальчики, вы обалдели, употребляете на рабочем месте? Да еще что употребляете – ценный расходный материал!

– С вами, бабами, не только обалдеешь, с вами вообще! – Женька размашисто погрозил мне пальцем, а потом тем же нетвердым перстом описал неправильный круг вокруг своей шеи и резко вздернул руку вверх, словно подсекая рыбу на леске.

– Ага, значит, вас обидели какие-то бабы? – догадалась я.

– Лю! – плаксиво изрек Вадик и резко кивнул, расплескав при этом половину содержимого своей чашки.

– Любимые? – уточнила я.

– Лю! – с надрывом повторил Вадик и сделал попытку трагически заломить руки.

Попытка не удалась, потому что руки не сумели встретиться, зато чашка окончательно опустела. Палас перед диваном промок насквозь, и ноги Вадика тоже. Я задумалась, затрудняясь подобрать подходящее слово, начинающееся на «лю». Любезные? Любознательные? Любвеобильные? Вряд ли, тогда Вадик не жаловался бы.

– Люмпенши? – Я попыталась угадать еще раз.

– Лю – это Людочка! – сказал, словно плюнул, Женька, гневно топнув по обмоченному паласу ногой. Ковролин жадно, как болото, чавкнул. – Вадюху обидела Людочка!

– А кто такая Людочка? – спросила я, не в силах припомнить в ближних пределах ни одной дамы с таким именем.

– Вадюхина невеста, – как само собой разумеющееся, сказал Женька. – Она его бросила.

– Н-н-не пр-рощу др-рянь! – с рычанием вскричал Вадик, демонстрируя высочайшую степень обиды на дрянную Людочку, после чего погрозил кулаком собственному отражению в зеркале и запустил в него пустой чашкой, однако промахнулся с направлением градусов на тридцать.

Чашка свистнула прямо в меня. С ловкостью циркового жонглера я перехватила летящий предмет и озадаченно посмотрела на страдальца. Понятия не имела, что у Вадика есть какая-то невеста! А ведь мы работаем вместе уже бог знает сколько времени, и не только работаем, но и приятельствуем! Я почувствовала обиду – не такую сильную, чтобы швыряться предметами кухонной утвари, но все же заслуживающую упоминания.

– Почему я не знала, что у тебя есть невеста? – немного надув губы, спросила я.

Гневным рычанием Вадик дал понять, что я выбрала неверную форму глагола.

– Почему я не знала, что у тебя была невеста? – Я подкорректировала формулировку вопроса.

– Потому что мама! – значительно сказал Женька и приложил палец к губам. – Тс-с-с!

Это звучало бессвязно, но на самом деле вполне могло сойти за объяснение. Мама Вадика – такая одиозная фигура, которой самое место в музее восковых фигур, где-то между Гитлером и Пиночетом. Пожилая дама с уютным именем Ангелина Митрофановна Рябушкина успешно командует крупным банком и больше, чем его репутацией, дорожит только счастьем своего единственного сына. К сожалению, взгляды Вадика и его любящей мамули на то, что такое счастье, разительно не совпадают. Вадик мечтает сделать карьеру на телевидении, заработать достаточно денег, чтобы жить отдельно от маменьки, и водить в свою собственную квартиру шумные оравы друзей и полки сговорчивых девчонок. Ангелина Митрофановна нетерпеливо ждет, когда Вадику надоест играть в богему, чтобы пристроить его на хлебное местечко в свой банк, разлучить с многочисленными бестолковыми приятелями и женить на девственнице. По поводу девственницы у Вадиковой маменьки форменный бзик, на соответствии будущей своей невестки этому критерию она настаивает категорически. Вадик же к непорочным особам относится с таким ужасом и отвращением, что вырвался бы из объятий самой Шэрон Стоун, признайся она ему в своей невинности.

– Мама нашла тебе невесту? – спросила я Вадика, выговаривая слова по слогам, чтобы смысл вопроса дошел до сознания, основательно затуманенного чистым медицинским спиртом.

– Л-лу! – скорбно взвыл Вадик.

– Да-да, Людочку?

– Л-лучше бы не находила! – сокрушенно покачав головой, выговорил страдалец.

Поскольку мне было очень интересно узнать причину Вадиковых терзаний, я не поленилась вскипятить воду и налить изрядно окосевшим приятелям по здоровенной кружке крепкого кофе. Заставила Вадика и Женьку испить чаши до дна, а потом минут десять так и сяк трясла парней, пока не составила себе более или менее целостную картину событий. Картинка получилась живописная, но безрадостная, как известное полотно «Утро стрелецкой казни».