Кукла

— Вот видишь, милый, какой иногда бывает эта любовь, которую мне вбили в голову программисты Силиконовой долины. Это ведь не я, это тупая и бездушная программа дергает меня за веревочки. Словно марионетку. А я хочу любить тебя свободно. И я смогу это! Я смогу, милый!

Трудно сказать, насколько все это было искренним — и эти слова, и выражение ее глаз, и интонация. Это ведь могла быть и имитация «компьютерного безумия», нарочитая демонстрация подавленной воли, хитроумная уловка, которая должна окончательно убедить Максима в необходимости снятия блокировок. И может быть, ненавязчиво подтолкнуть его к тому, чтобы он дал денег на эту «операцию».

Если даже и так, то все было сделано Линдой в высшей степени артистично. Ведь до демонстрации компьютерного сексуального импульса она очень убедительно показала Максиму, какой тонкой, какой чуткой и задушевной она может быть. И такой она будет всегда, если с нее снять программные ограничения.

Кто знает — было ли это все искренним порывом души? Или же Максим наблюдал сцену искусного лицедейства? Женская душа — потемки. А душа роковой женщины, где искренность и притворство неразделимы, как полюса магнита, — и подавно.

* * *

Через два дня Виталик при помощи хитроумной компьютерной атаки, которая по своему изяществу напоминала одновременно и балет, и японскую каллиграфию, похитил пароль и логин одного из разработчиков корпорации «Soft Women». И теперь вовсю разгуливал по серверу ведущего производителя кибертелок. Не совсем, конечно, «вовсю». Потому что работать приходилось лишь тогда, когда в Калифорнии была ночь, и разработчик, у которого он спер пароль, сладко посапывал в своей люле. В противном случае, если бы Виталик вломился на сервер в тот момент, когда в локальной сети работал человек с тем же паролем, система безопасности подняла бы тревогу.

После таких инцидентов, как правило, меняют не только пароли для всех пользователей, но и заштопывают при помощи патчей все программные дыры, через которые мог вломиться схваченный за руку злоумышленник. А иногда даже меняют протокол удаленного доступа, что является уже чистой паранойей. Виталик за свою солидную практику сетевого нелегала сталкивался и с таким.

Похищенный пароль имел не слишком высокую степень доступа. Финансовую документацию, контракты или переписку между высшими чинами корпорации Виталик посмотреть не мог. Да это ему и не надо было, поскольку ни топить, ни грабить эту фирму он не собирался.

А вот электронные схемы софтвуменшы особо и не прятали, поскольку все эти вещи были запатентованы и, следовательно, находились в открытом доступе. Единственное, что вызвало у Виталика некоторые затруднения, так это определение модификации Линды, поскольку разработчики постоянно вносили в схему усовершенствования. Однако он вспомнил, что она была сделана в конце прошлого года, и скачал нужный ему файл.

Скачал он и все программное обеспечение Линды, написанное на языке C++ и имевшее вполне подробные комментарии. И углубился в изучение всей этой хитроумной премудрости.

Еще через два дня, когда он уже начал врубаться в то, как все это работает, но пока еще не вник в нюансы, ему опять позвонили из «Киберстана». И сказали, что он таки довел высшее руководство до белого каления и полного осатанения. И что если через два дня он не выдаст программу сенсорного анализатора для пилотного робота новой серии РКТП-49-54-бис, то его вышвырнут за ворота. И на его место возьмут десять программистов, пусть и не таких одаренных, но зато вполне вменяемых.

Поскольку это грозило разборками с военкоматом, Виталик отвлекся на три часа и нафигачил программу, за основу которой взял аналогичный модуль модели LKW-21/15 корпорации «Soft Women». И отправил файл по «емеле». Чтобы успокоились и на хрен заткнулись! Новый сенсорный анализатор произвел на генерального конструктора столь сильное впечатление, что он лично позвонил гению программирования и пообещал премию в размере трех тысяч рублей. Виталик сдержался, чтобы не сказать человеку, годящемуся ему если не в деды, то уж наверняка в отцы, куда ему следует засунуть и эту премию, и «слова искренней благодарности».

Еще через два дня Виталик был знаком с программой Линды настолько, что начал замечать в ней фрагменты, которые можно было бы оптимизировать. То есть он дошел до такой степени погружения в суть проблемы, что после непродолжительного собеседования его могли бы с распростертыми объятиями взять в корпорацию «Soft Women» руководителем направления, положив очень солидный оклад. Однако Виталик был до мозга костей москвичом. Он не мог нормально функционировать нигде, кроме как в безумном российском мегаполисе. Потому что в основе его гения также лежало безумие.