Кукла для босса

За своими мыслями она не заметила, как Агафонов куда-то свернул и, пробежав будто гончая полквартала, остановился около высокого кованого забора, обвитого какой-то вечнозеленой растительностью. Но даже сквозь живую изгородь Ева разглядела роскошное шале, темной тенью нависающее над участком.

— О май год, — прошептала она. — Дворец целый.

— Ага, — весело согласился Агафонов. — Ромка любит мегапроекты. Если тебе дом понравится, я его оставлю, — пробурчал он. — Как раз для семьи хватит.

— Это же целая гостиница! — охнула Ева, входя во двор и с изумлением рассматривая высокий двухэтажный дом, отделанный деревом и камнем. — Тут сто человек поместиться смогут.

— Только мы и наши дети, — отрезал Агафонов и, взяв Еву за руку, повел внутрь.

Снимая куртку в пустой прихожей, Ева осмотрелась по сторонам. Выхватила взглядом гладкий натертый до блеска пол, выложенный огромной узорчатой плиткой. Заметила арку, а за ней кухню, отсвечивающую стальными поверхностями, и ощутила, как в нос постепенно забирается запах хвои. Совершенно необычный для нового, еще необустроенного дома.

— Елкой пахнет, — игриво промурлыкала она, повернувшись к Агафонову.

— Да, но раньше этого запаха не было, — насторожился он и, не снимая ботинок, бросился вглубь темных комнат. Ева последовала за ним и застыла как вкопанная, увидев в большой пустынной комнате с эркером перевернутую пушистую сосну, украшенную гирляндами и игрушками, и лежавшего сверху Зака.

— Что это у тебя? — гневно осведомился у собаки Агафонов и, шагнув к икебане «пес в сосновых ветках», быстро приподнял морду и достал из мощной зубастой пасти обмусоленный и изжеванный обрывок записки.

«С Новым годом, бро!» — гласила надпись на истерзанном клочке картона.

— Вот так оставь тебя одного, — пробурчал Агафонов. — Хорошо хоть курить не начал и хату не спалил. Зак, ну что на тебя нашло? Елок в своей жизни не видел?

Слегка попеняв на собаку, Михаил водрузил сосну на место и осмотрелся по сторонам.

— Кажется, осколков нет, — пробурчал он, почесывая затылок.

— И игрушки небьющиеся, — подхватила Ева. — Иначе б Зак поранился.

— Это буйвол, а не собака. Ему хоть бы хны, — фыркнул Михаил, теребя пса за холку. — Что же ты натворил, Зак? И откуда здесь взялась эта гребаная елка, — скривился Агафонов и, выставив ровно дерево, поправил мощную подставку с красными винтами и внимательно осмотрел подсохший паркет.

— Сам вытер, Зак. Молодец, — улыбнулся он собаке и сурово добавил: — Но давай обойдемся без спецэффектов.

Пес виновато глянул на хозяина и уткнулся широким покатым лбом в его руку. Потерся ластясь, а затем примостил мощный бок к ноге Агафонова.

— Соскучился тут один, — промычал Михаил и, улыбнувшись Еве, предостерег пса: — Это Ева, ты ее не забыл, я надеюсь. Она теперь член нашей семьи. Как Егор, Саша и я…

Пес внимательно посмотрел на девчонку, снова невесть откуда появившуюся в жизни Агафонова, и, сделав шаг, оказался рядом с ней. Сунул в руку влажный нос, будто прося прощения за недавний рык и принимая в семью.

— Так-то лучше, — улыбнулся Агафонов и предложил Еве: — Пойдем посмотрим хибару. Нам с Заком тут уже нравится. Теперь слово за тобой.

Еве хотелось закричать, чтобы Агафонов не гнал гусей по кукурузе. Хотелось попросить остановиться. Дать передышку. Сделать паузу ненадолго. Нет, не в отношениях. А в принятии решений.

«Кольцо… Потом дом… Что еще на очереди? Гелендваген с Порше?» — мысленно охнула она, но промолчала, в обнимку с Агафоновым переходя из комнаты в комнату.

— Тут должен открываться роскошный вид на горы, — пробормотала она, подходя к стеклянным дверям, ведущим на террасу. — И комната идеальна для столовой или гостиной, — прошептала чуть слышно, уже представляя здесь белый круглый стол и такие же стулья. Увидела двух вихрастых детей, сидевших рядом. И Агафонова в спортивных штанах и майке…

Она даже залюбовалась внезапно возникшей картинкой.

«Пусть так и будет», — мысленно взмолилась Ева и следом за Михаилом оказалась на пороге роскошной спальни, единственной комнаты, обставленной в доме. Толстый ковролин на полу не позволил пройти дальше в обуви. Но даже с порога Ева увидела широкую кровать с высоким бордовым бархатным изголовьем, тисненным золотом, и балдахином.

Да-да! Самым настоящим балдахином с тонкими полупрозрачными занавесками…

— Королевская койка, — криво усмехнулся Агафонов. — Твою мать, Дема, сибарит хренов! — Он повернулся к Еве и заговорщицки прошептал ей в ухо: — Поваляться бы… Как считаешь?

— Папа ждет нас на ужин, — с сомнением заметила она. — Потом выберем время…

— Конечно, — пробурчал он в ответ, закрывая дверь и из последних сил собирая в кучу остатки воли и способности соображать. Агафонов поймал себя на мысли, что еще минута, и он схватит в охапку Еву, перекинет через плечо и внесет в королевскую опочивальню. — У нас много времени впереди, — прошептал он, не смея настаивать. — Да и ждать совсем чуть-чуть…

Ева уткнулась ему в грудь лицом, обхватив обеими руками за крепкий торс, и замерла на месте, будто пытаясь вобрать в себя и запомнить надолго тепло Агафоновского мускулистого тела.