Кукла для босса

«Пусть у нас все получится, Мишенька. Люблю тебя и ни капельки не верю Тоне. Но только, пожалуйста, не изменяй мне! Никогда-никогда!»

Агафонов привычно поднялся на четвертый этаж и ткнул в кнопку звонка, который сам прикручивал в другой, прошлой жизни. Антонина тут же открыла дверь и добродушно пригласила.

— Входи, Миша. А Егор сейчас у Артема. Я ему позвоню. Он мигом прибежит. Мы уроки все сделали, — прощебетала она, поправляя толстовку на животе. — Так много задают. Просто ужас! В профессуру готовят бедных детей, — деланно вздохнула она и предложила: — Может, чайку? Пока Егорка придет.

Агафонов кивнул, понимая, что бывшая жена что-то затеяла.

«Лучше Нину выслушать один на один, чем потом ее прилюдно прорвет», — решил он, проходя в кухню. Мельком глянул на новый гарнитур и встроенную мебель.

— Красиво, — заметил, лишь бы не молчать, и, усевшись за стеклянный стол, бросил небрежно: — Давай свой чай.

— Я вот что сообщить хотела, — заговорщицки пробормотала Нина. — Мне Илья все рассказал об их семье. Про наследственность и прочее, — выпалила она и как ни в чем не бывало отошла к шкафчику. Достала печенье и чай в пакетиках.

— Знаю, что ты не любишь, — отмахнулась легко и, заглянув в глаза бывшему мужу, прошептала: — У них мать, того, была… нимфоманка. Ну, мужиков много имела и все время хотела новых. Илья говорит, что Евдокия об этом ничего не знает. Ее поэтому постоянно и контролировали. Боялся Вадим, кабы не в покойную супружницу дочка уродилась. Нелли и ему гулять предлагала. Типа свободный брак. Ну, до него сначала не дошло… А потом, когда узнал, сколько у нее «друзей», больше с ней спать не стал. С Алиной сошелся. Но из-за Евы они не разводились. А потом Нелли любовник бросил. Илья толком и не знает ничего, — вздохнула она, явно сожалея. — И вспоминает, что мать так нервничала, что ее инсульт хватил. Сосуд лопнул.

— А мне ты зачем все рассказала? — холодно осведомился Агафонов, поднимаясь из-за стола, так и не притронувшись ни к чаю, ни к печенью.

— Ну, как же! — всплеснула руками Нина. — Должен же ты знать, на ком женишься! Справки хоть наведи, кто до тебя был… Анализы в вендиспансере сдай…

— Какая же ты гнусь, Нина, — мотнул головой Михаил. — Давай Егоркин рюкзак, я на улице подожду.

— Ты — идиот, Агафонов, — просипела она, открывая дверь. — Я тебя как своего предупредила… Ну, решай сам. Только не растрепи никому.

— Я тебе давно не свой, — рыкнул он. — И болтать попусту не стану. Но если ты еще раз словом или делом навредишь моей жене, пеняй на себя. Поняла?

— Илье расскажешь? — ухмыльнулась Нина. — Так я ему наплету, что он тебе и не поверит. Любит он меня.

— Твоего мужа я плохо знаю, — поморщился Агафонов. — И могу его только пожалеть. Но если ты пойдешь против нас с Евой, я найду на тебя управу. С Вадимом поговорю. Он сыну мозги промоет, а тот уже тебе клизму вставит. Я доходчиво объясняю, красивая? — ощерился было он. И услышав, как на этаже останавливается лифт, улыбнулся натянуто.

Сын выскочил на площадку и сразу же бросился к нему.

— Папа, едем! А мы с мамой все уроки сделали! — тут же сообщил он. Затем солидно подошел к матери и клюнул в щеку.

— Пока, мам. До завтра!

— До свидания, мой дорогой, — проворковала Нина, обнимая сына. — Миша, езжай осторожнее, — добродушно заметила она, провожая Агафоновых до лифта. И только когда створки закрылись, и новая широкая кабина понеслась вниз, Михаил тревожно глянул на свое отражение в зеркале и кожей почувствовал Нинин страх.

«Почему она так испугалась? В чем причина?»

Уже отъезжая от своего бывшего дома, он заметил Илью, припарковавшего такой же черный крузак на когда-то лично Агафоновым выбитом у ТСЖ месте. Макаров защелкнул немудреный замочек, приваренный к оранжевой трубе, и, махнув Михаилу, заспешил к машине будущего зятя.

— Как там Дуська? — поинтересовался, пожимая руку. — Скажи ей, чтоб бросала уже нимесил пить. Он осложнения дает. На сердце и почки.

— Спасибо, бро, — протянул Агафонов и, вырулив на проспект, задумался.

«Хороший парень Илья. Да и вся семья адекватная. Как же его угораздило на нашей Нине поджениться, — мысленно фыркнул он и тут же почесал затылок. — Интересно, а как они познакомились? Где вообще Антонина могла подцепить врача? Она и не болела вроде», — пробурчал он про себя и, вспомнив о нимесиле, произнес:

— От сердца и почек на память цветочек.

И тут же чуть не отвесил сам себе подзатыльник.

«Ну, ты хорош, Мишаня, — подумал он, слушая вполуха рассказ Егора. — Замуж девчонку позвал, кольцо всучил, а цветы? Хоть бы репейник ей подарил, что ли?»

— Ты мне код от вайфая скажешь, пап? Я после ужина постримить хочу. Мне и так полно донатов накидали…

— Что? — изумился Агафонов. И если слово «донаты» он еще мог перевести как деньги, то глагол «стримить» слышал впервые.

— Сейчас Еве цветов купим, — обронил он, подъезжая к цветочной лавке, — и ты мне популярно все объяснишь, идет?