Кукла госпожи Барк

- Товарищ полковник! Гвардии капитан медслужбы Краснова прибыла к месту службы. Задержка в пути произошла ввиду…

Я остановил ее и, войдя в кабинет майора, спросил:

- Где вы были эти три дня?

- Четыре, товарищ, полковник. В субботу вечером, когда я ехала сюда из сануправления фронта, меня при въезде в город задержал комендантский патруль, отобрал документы и до сегодня держал под арестом.

- Причины задержания?

- Лейтенант, снявший меня с машины, сказал, что документы не в порядке и для выяснения пригласил в комендатуру.

- Сколько человек было в патруле?

- Двое. Лейтенант и солдат.

- А в комендатуре?

- Не знаю. Я даже не могу вспомнить, что произошло дальше, так как, когда меня повезли, уже в машине мне стало плохо… дальше не помню ничего… какой-то туман… Очнулась час назад в саду, на окраине города, откуда я добралась до санчасти. Я могу приступить к своим обязанностям? - спросила Краснова.

- Это дело вашего начальства, - указывая на майора, сказал я.

- Документы ваши у меня, вы их получите вечером, - сказал Аркатов. - Говорить о том, чтобы вы не распространялись об этом приключении, я думаю, не стоит, - закончил он, и мы вышли на улицу.

- Ну, как, товарищ полковник, узел распутывается? - спросил он.

Я пожал плечами.

- А по-моему запутывается.

- И да, и нет. Вы сейчас куда едете?

- Опросить погорельцев, жителей того проклятого дома.

- А я в комендатуру. Итак, до вечера у генерала.

Жильцы сгоревшего дома были переселены в пустовавшее здание почтамта. Всего было пять семейств: Градусова, того самого инженера, о котором говорил посетивший меня человечек, и четырех других. Тут был и рабочий пивоваренного завода Соломин, и пианист Приорин, и та самая Елизавета Львовна, на которую ссылался таинственный человек.

Конечно, никто из них даже и не слышал ни о каких «привидениях». На мой вопрос, кто из них жил в той стороне дома, где произошел взрыв и откуда начался пожар, жильцы ответили: «Никто», а инженер Градусов удивленно сказал:

- Разве товарищу полковнику неизвестно, что вся передняя половина дома, начиная с парадного и включая большой зал, то есть центр здания, пустовала?

- Почему пустовала?

- До прихода наших войск там находился немецкий офицерский изолятор, и, хотя официально это не было известно, мы, жильцы, знали об этом.

- Как же немцы разрешили посторонним жить в том доме?

- А мы жили с другой стороны, отделенные глухой стеной от изолятора. Дом этот некогда принадлежал купцу Тестову, и купец своеобразно построил этот дом. Переднюю сторону он вывел фасадом на улицу, с парадным подъездом, с колоннами и львами, с просторными комнатами, большим залом, с паркетом и высокими окнами… То есть для себя. Для прислуги же и для сдачи в наем он отвел вторую, заднюю часть дома, совершенно изолированную от первой, с отдельным ходом, со своим двором. Поэтому нас и не тронули немцы. Вот приблизительный план этого дома… - И он быстро набросал его на бумаге.

- Но кое-кого вы все-таки видели?

- Конечно, - зашумели жильцы, - и больных, и врачей некоторых…

- А не встречали вы когда-либо маленького роста, невзрачного человека, отлично говорящего по-русски?

Жильцы задумались, потом Елизавета Львовна, а затем и остальные покачали головами.

- По-русски некоторые говорили, но мужчины такого не было.

- А женщины?

- Была одна, врач, но она давно уехала отсюда… да и та, кажется, была не немка: не то полька, не то чешка, - сказал Градусов.

- Немка, - решительно сказала Елизавета Львовна, - только она родилась в России и долго прожила в Польше. Воспитанная дама с хорошими манерами и очень неплохо говорила по-русски, но она не уехала, недели три назад она ненадолго приезжала…

- А вы помните ее внешность? - спросил я.

- Ну, как же! Невысокая, полная, с приятным лицом и темными глазами.

- Спасибо, прошу извинить за беспокойство, поднимаясь, сказал я.

- Товарищ полковник, - просительным тоном сказал Градусов, - от лица, так сказать, коллектива я обращаюсь к вам… нельзя ли просить об одном очень большом для нас одолжении?..

Жильцы закивали головами.

- …Здесь есть несколько никем не занятых домов. Можно ли нам, с вашего разрешения, перебраться в один из них. Почтамт и велик, и неприспособлен для жилья.

- Отчего же? - сказал я. - Вы и Елизавета Львовна садитесь сейчас со мною в машину. Мы проедем в комендатуру, где вам выдадут ордера на подходящий дом.

Под радостные возгласы остальных мы спустились к машине.

Проезжая мимо санотдела, я сделал вид, будто что-то вспомнил и, приказав шоферу подъехать ко входу и попросив спутников подождать, вошел в дом.

- Где лежит раздавленная грузовиком женщина? - поднявшись наверх, спросил я дежурного врача.

- В первом этаже, в комнате номер девять, товарищ полковник.

Я спустился к машине и попросил Градусова и его спутницу пройти со мной.

- К коменданту? - идя за мною, спросил инженер.

- Нет, - сказал я, пропуская их в комнату № 9.

На клеенчатой кушетке лежал труп, покрытый простыней.

Я отдернул простыню и коротко спросил:

- Вы не знаете ее?

- Госпожа Янковиц! - вздрогнув и всматриваясь в труп, сказал Градусов.

- Не ошибаетесь? - спросил я.