Кукла колдуна (СИ)

Но, стоило отметить, здесь было довольно уютно. Несмотря на присущую культуре фуриянцев вычурную, богатую мрачность, Дайрен каким-то неуловимым образом сумел оживить это помещение. Мелкие детали орнамента на стенах и потолке скорее оттеняли убранство комнаты, чем перетягивали взгляд. Всего один яркий витраж и тот на дверцах узкого, заостренного к потолку посудного дрессуара. Окна оставались широкими и прозрачными, без тяжеловесных украшательств. Сквозь тонкое стекло светила луна, и мне ужасно хотелось распахнуть створки. Вдохнуть аромат ночи.

А потом я снова перевела взгляд на обнаженные натуры. Как ни крути, они приковывали внимание. Тонкие руки, под разным углом сжимающие багряный шелк. Округлые бедра: сжатые, раскрытые, приподнятые. Груди с алыми сосками, то игриво виднеющимися сквозь тонкую ткань, то бесстыдно открытые взгляду.

Только лиц не было видно. Все они оказались ненавязчиво повернуты в обратную от художника сторону.

Я прикусила губу, опять почувствовав жар на щеках.

— Понравилось? Похоже, ты уже совсем пришла в себя, раз тебя возбуждает вид обнаженных женщин.

Стыд хлестнул кожу, заставив ещё сильнее покраснеть.

Повернула голову и увидела Дайрена. Как я не замечала его раньше? Он сидел в кресле у изголовья кровати. Флора, совсем близко!

— Я не… Меня не возбуждает вид обнаженных женщин! — воскликнула я, садясь на кровати и подтягивая на себя одеяло.

Под ним больше не было платья. Только тонкая шелковая сорочка. С длинными широкими рукавами и завязками под самым горлом.

Жар прокатился по спине, горячей волной опустился вниз и спиралью закрутился где-то в желудке.

Хотелось надеяться, что переодевал меня кто угодно, но не Дайрен. Вслух этот вопрос я так и не смогла задать.

Лицо первого рыцаря мрака было непроницаемым, и я совершенно не могла понять, что творится у него в мыслях. Он подпирал голову рукой и смотрел на меня почти не мигая. Взгляд, как всегда, был темным и тяжёлым.

В следующую секунду мужчина щёлкнул пальцами, и картины на стенах прикрылись призрачно-алой тканью, сотканной прямо из воздуха. Из теней от дрожащего пламени камина. Всколыхнулся магический шелк, мягкими волнами накрыв нескромные фигуры.

— Спасибо… — проговорила сбивчиво, не понимая, зачем он это сделал. Неужели чтобы не смущать?

Но маска первого рыцаря так и оставалась безучастной ко всему. Холодной.

— Как тебе история? — спросил он ровным голосом, снова сбивая меня с толку.

— История?..

Дайрен едва заметно кивнул головой на прикроватный столик. Проследив за его взглядом я обнаружила ту самую книгу, которую читала весь день. Которая оставалась в моей комнате.

— Я попросил принести, — тут же объяснил он, словно прочитав в моем взгляде вопрос. — Подумал, что тебе может быть скучно.

— А… Спасибо, — кажется, смутить меня еще сильнее уже невозможно.

Чего он добивается? Откуда такая перемена?

— Так, как тебе книга? Достаточно кровавая?

Одна бровь мужчины вопросительно дернулась вверх. Блеснул в хрустально-голубых глазах едва уловимый сарказм.

Да, вот так. Этот Дайрен мне знаком. К такому я почти привыкла.

— Вполне, — кивнула в ответ и отвернулась.

Вспоминать о книге было неприятно. Я чувствовала, что рыцарь не просто так задал свой вопрос. В его взгляде не было жалости. И он явно хотел донести до меня эту мысль.

Не жаль. Ему не жаль фей.

Но мне и не нужна жалость врага.

— Как ты смогла выпустить Джайру? — раздался вдруг хлесткий вопрос. — И главное — зачем? Захотелось побыстрее оказаться в числе сородичей? Так ты только скажи, Элеандора будет счастлива. Поверь, смерть от поцелуя фурии и наполовину не так страшна, как от клыков мантикоры.

Каждое слово звенело металлом. И теперь я, наконец, увидела правду: Дайрен был в ярости. Злость светилась в голубых глазах раскаленным маревом. И привычная маска безразличия трещала по швам.

— Я не открывала вольер, — хотелось ответить твердо. Уверено. Моей вины ни в чем не было. Но голос все равно сорвался.

Мужчина прищурился. Не верил.

— Зачем мне открывать клетку со зверем, который жаждет меня укусить?! — воскликнула я, когда возмущение начало прорываться наружу. — По-твоему я совсем сумасшедшая?!

Не ответил. Смотрел все так же жестко. В эту секунду я поняла, что от начала разговора он не пошевелил даже мизинцем. Словно каждая мышца в его теле была болезненно напряжена.

— Не знаю, может у вас, у феечек, патологическое желание кончать жизнь самоубийством причем с особой жестокостью, — нервно бросил он и откинулся назад в кресле. Словно ему вдруг стало легче.

— Нет. Ничего подобного, — буркнула, одновременно пытаясь понять, что творится с мужчиной. — Я очень люблю жизнь.

— Тогда кто открыл вольер? — продолжал расспрос Дайрен, но теперь скорее в порядке размышления. — Прислуга сказала, что не имеет к этому отношения. Я, конечно, все проверю еще раз, но…

— Я видела кусок голубого платья, — перебила, вспоминая случившееся. Мужчина мгновенно переменился в лице.

— Платье?