Кукла на троне

– Душенька, мы должны смотреть правде в глаза. Войско Эрвина разбито и бежит на север, искровые полки его преследуют. Эрвин пропал, оба Нортвуда в плену. Остатки кайров лишились командования. Их полное истребление – вопрос времени.

– Это обманный маневр, – ответила Иона. – Эрвин победит.

– Обманный маневр ценою четверти войска? Избавься от пустых надежд. Чем дольше удержишь их, тем больнее будет.

– Мы выиграем войну, – вот все, что она нашла в ответ.

– Откуда такая вера?

Я верю в Эрвина потому, что он – это я. Его душа – моя душа. Не верить в него – значит, не верить в себя, а тогда и жить-то незачем.

Но муж не понял бы этого. Иона сказала то, с чем справился бы его рассудок:

– Эрвин предупреждал меня об этом маневре.

Граф Виттор впитал ее взгляд… и рывком поднялся, оттолкнув жену.

– Ты лжешь! Я прощаю лишь потому, что ты убита горем. Но больше никогда – никогда!! – не смей мне лгать!

Да, она лгала. И при этом была абсолютно честна.

Птицы хлынули из Уэймара во всех направлениях, больше других – на юг. Вооруженные люди возникли и в замке, и снаружи, под стенами. Отряды Шейланда готовились выступить куда-то.

Ионе долго не удавалось вызвать мужа на новый разговор. Одиночество, слишком смятенное, терзало ее. Нашла успокоение в разговоре с Сеймуром.

– Вы верите, что мы победим?

– Миледи, какие могут быть сомнения? Армию ведут три Ориджина. Сразу три! Возможно ли, чтобы они проиграли?!

Слепая, наивная преданность Сеймура согрела ей сердце. Она бы обняла кайра, если б могла себе это позволить. А так лишь тронула пальцами его плечо.

– Я очень признательна вам…

– Миледи, все кайры верят в герцога! Спросите любого.

– Жаль, что мой муж не берет с них примера. Не знаете ли, что за отряды он собирает? Думает бежать?

– Вероятно, миледи.

– Мы останемся. Эрвин велел сохранить Уэймар.

– Мы выполним любой ваш приказ, а этот – особенно охотно.

Целый день она тщилась вызвать мужа на разговор. Лишь в спальне, дождавшись его далеко за полночь, обрела возможность.

– Я вижу, что ты готовишься покинуть город. Мне следует обсудить с тобою. Я намерена…

– Покинуть город?.. – Виттор невпопад хохотнул. – Зачем же – чтобы доказать владыке свою нелояльность? Милая моя, ты так бесхитростна порою! Конечно, мы остаемся. Отряды, которые ты видела, я пошлю на юг – в помощь владыке Адриану.

Это не уложилось в ее голове.

– Прости?..

– Мы имели способ убедить императора в своей преданности: подарить ему леди Минерву. Ты упустила ее, и теперь не остается ничего другого, как послать свое войско ему в помощь.

– Убедить императора?.. В чем?! Мы подняли мятеж! Мосты сожжены за нами!

– Мы, любимая?.. Не мы, а только твой братец. Немного стараний, и Адриан поверит, что мы и он – разные силы.

– Дорогой, я не могу понять тебя. Прошу, скажи другие слова. Которые не будут звучать так, словно мы предаем мою семью!

– Я – твоя семья! И я спасу тебя, если не станешь мне мешать!

Он порывисто, зло отшвырнул халат, навис над нею голый, опрокинул на постель.

Интимная близость с мужем всегда сбивала ее с толку. Бывала приятна, иногда даже очень, но всегда – странна, с ноткою неясного Ионе чувства. Сейчас хотелось искренности, а не этого, странного. Иона выскользнула из-под мужа, соскочила на пол.

– Постой. Ответь мне: ты говорил с Мартином?

– Не до Мартина. Он наделал глупостей, но не в них наша проблема. Сперва решим то, что действительно важно!

– Ты говорил с ним или нет? Если да, то как можешь называть это глупостями?! Твой брат свихнулся и убил тридцать человек!

– Вот именно – жалкие тридцать душ! Если не задобрим Адриана, здесь будет целый город трупов! Пойми ты это, наконец!

– Ты знал, что он делает!.. – бросила Иона в желании унизить, сделать больно.

Тут же устыдилась мерзкого своего порыва, хотела метнуться к мужу, обнять, просить прощения… Но слова, слетевшие с языка, отозвались жутким подозрением: а вдруг действительно знал? А вдруг Мартин – лишь орудие мужа?!

– Нет, нет!.. Скажи мне, что это не так! Поклянись Праматерью, что не ты приказал ему!..

– Как ты смеешь?.. – прошипел муж. – Как ты можешь подозревать?! Женушка…

Последнее слово прозвучало самым страшным из оскорблений. Виттор надел халат. Выходя, швырнул через плечо:

– Клянусь Праматерью Вивиан.

Иона провела ночь одна, в глубоком смятении. Она была беспомощна в семейных ссорах, не имела никакой защиты от родственных плевков, вроде этой «женушки». Ее не готовили к тому, чего не могло случиться с нею. Герцог Десмонд и леди София иногда гневались друг на друга, обжигая холодом; был даже год, когда ненавидели друг друга, – но семейных ссор не устраивали ни разу.

Однако не ссора ранила глубже всего, и не мужнин малодушный трепет перед тираном. Озлобленная клятва в дверях – она была, кажется, правдива. Именно оговорка – «кажется» – не дала Ионе сомкнуть глаз.

Утром от кайра Сеймура она узнала новость.

– Миледи, птица…

Хватило взгляда в лицо и первого звука голоса. Слова лишь уточнили то, что сердце поняло сразу.

– Птица из Лабелина. Герцог Эрвин взял Фаунтерру. Генерал Стэтхем разбил Алексиса. Мы на пороге победы!