Кукла советника

Куколка едва заметно покраснела и высвободила руку из ладони графа. Присела в реверансе, что-то ответив. Граф предложил ей локоть и повел к парадной лестнице, которую с моего насеста не было видно. Как я знала, там сейчас выстроились Сибилл и Тимар, госпожа Миара и ее муж, ожидая возможности поприветствовать князя и его свиту.

Мне было страсть как интересно посмотреть на Куколку вблизи. А еще очень хотелось расспросить солдат из сопровождения князя об отце. Вдруг стало что-то известно о его судьбе? Но было нельзя. Тимар сделал мне строгое внушение, да и сама я понимала, что принадлежу теперь к роду Орейо, и мои расспросы о безземельном рыцаре, пропавшем несколько лет назад, вызовут лишь ненужные подозрения.

Гостей развели по комнатам – отдыхать с дороги. Конюхи чистили лошадей и кареты, Сибилл скрылся в своей башне, Тимар вместе с графом и князем закрылся в кабинете, а я сидела в комнате брата и отчаянно скучала. Нет, меня никто не запирал, но куцего умишки вполне хватило для понимания, что лучше не высовываться. С любовью Анары ко мне найти неприятности в толпе чужих людей было раз плюнуть.

Вышла я только под вечер, совершив набег на кухню. Главный повар, усталый и замученный, будто на нем пахали, лично готовил маринады к мясу. Мне он лишь кивнул и снова уставился в медный ковшик, стоящий на плите, а его помощница с поклоном протянула на подносе хлеб, сыр, чиар и сдобную булку.

Поблагодарив женщину, я распихала еду по карманам, перелила чиар во фляжку, в которой Тимар хранил коньяк, и прокралась на запертый чердак, где уже просыпались, забавно потирая носы кончиками крыльев, летучие мыши, а оттуда – на крышу замка. Вообще-то, лазить здесь было нельзя, на что красноречиво намекал амбарный замок, но мне нравилось сидеть на нагретой дневным солнцем черепице, привалившись к каминной трубе, и считать звезды, выкатывающиеся из-за далеких гор. Считала я, к слову, уже до сотни.

Внизу, по крытой внешней галерее, прошагали стражники, делавшие обход. Я затаилась за трубой и, дождавшись, пока они уйдут, снова разлеглась на черепице, прихлебывая чиар. От горлышка фляжки шел слабый запах алкоголя, и я представляла, что пью черное – дорогущее до невозможности! – вино.

Смена караула, и снова стук сапог внизу. Я уже совсем было собралась обратно, когда услышала крик и, через мгновение, поняла, что кричит Куколка.

– Ах ты, мелкий гаденыш! – ругалась княжна. – Убью!

– «О, госпожа моя! Ваша улыбка, как ясное солнце, ваше дыхание слаще амброзии!..»

– Отдай, я сказала!

Осторожно, ногами вперед, я сползла с конька к стоку с горгульей и, крепко вцепившись в крылья статуи, повисла над галереей. Делала я это далеко не в первый раз.

Голоса стали громче.

– Ты! – задыхалась Куколка. – Дрянь! Чтоб тебя Лес позвал! Чтоб тебя ехидна съела! Да чтоб тебя разорвало и хлопнуло!

– «…Слаще амброзии! А ваши губки…» – счастливо визжал какой-то мальчишка, и я лишь подивилась его смелости. Это ж кому жить надоело?

Кричали прямо подо мной, этажом ниже. Я перегнулась через стену. Эх, жаль, здесь нет водосточной трубы!

А потом на балкон выскочил княжич, размахивая тонкой рисовой бумагой.

– «Губки, как…» Что-о? «Створки жемчужницы»? Раковины? – заржал он. – Моллюск ты наш, губошлепочный!

Тяжелая диванная подушка сшибла его с ног.

– Не догоню, значит? – зашипела Куколка, запрыгнув на брата.

Ого! Да она же почти голая, в панталонах и корсете!

Шлеп! От звонкой пощечины у мальчишки чуть искры из глаз не посыпались.

– Мама! – заревел он благим матом и вцепился в волосы княжне.

– Ай! Пусти!

– Корова!

– Недоумок!

Бах! Клубок из тел сшиб напольную вазу, и та окатила дерущихся водой.

– Что здесь происходит?! Марианна! Освальд! Немедленно прекратите!

Мальчишка нехотя отпустил смоляные кудри княжны, а та, слезая с него, напоследок пнула брата. Тот заныл, больше не от боли, а чтобы пожалели.

– Марианна!

– Мама, он первый начал! – задыхаясь, крикнула Куколка. – Он мои письма украл! А если бы граф услышал?!

– А если бы граф увидел тебя?! Что бы он подумал? На кого ты похожа?

– Но ма…

– Никаких «ма»! Немедленно оденься! А ты, ты как здесь оказался?!

Мальчишка что-то прошепелявил.

– Освальд, – прошипела княгиня, – если ты не прекратишь пакостить сестре, я тебе обещаю, ездового орла ты не получишь! Все понял?! Быстро к себе!

Высокая женщина в темно-синем бархатном халате вышла на балкон. Кончиком туфли отбросила рассыпавшиеся рододендроны, перешагнула через лужу. Я восхитилась ее гордой осанкой. И ведь она без корсета!

Княгиня тем временем приказала горничной:

– Уберись здесь! И принеси две чашки ромашкового настоя.

Послышался шелест одежды, и на балкон вышла Куколка, по примеру матери одетая в халат.

– Мам, ты сердишься? – залезла она под мышку княгине. Та несильно потянула дочку за ухо.

– Сержусь. – Но было слышно, что она улыбается. Наклонилась и поцеловала девушку в макушку. – Взрослая леди уже, а ведешь себя…

Дальше я не подслушивала. Тихо пробралась к выходу с галереи и прошмыгнула лестничный пролет, не замеченная стражей.

– …Лира, ты плачешь? Кто тебя обидел? – спросил поздно вернувшийся Тимар.