Кукла затворника

— Да, сильные. Странно, что не подействовали. — И тут же достал телефон, чтобы вызвать «Скорую».

— Зачем? — застонала Ирусик. — Я оки. Просто не выспалась.

— Что вы, как попугай, твердите одно и то же? — вскипел Барановский.

— Не знаю, — беспомощно пробормотала Ируся. — Я сама не своя, потому что умирать мне не хочется.

— С чего вы решили, что умрете?

— Голос сказал.

— Какой еще?..

— Вчерашней ночью за стеной раздавались странные звуки. Будто призрак по дому Павла ходил.

— Людмила рассказала об этом. И я считаю, что это вполне нормальная реакция на стресс. Вы пережили шок, нашли соседа мертвым. Естественно, ваши нервы расшатались, и во всем вам слышалось что-то потустороннее…

— Я тоже так подумала. Но этой ночью все повторилось. Но еще я услышала голос. Он шептал: «Ты тоже скоро умрешь…» Мне пришлось уйти спать на кухню, потому что я живу в однушке. На полу себе постелила. А чуть свет собралась и ушла гулять. Поэтому мне сейчас плохо.

— Вы уж поберегите себя. Не девочка уже.

— Кто скажет, что я мальчик, пусть первым бросит в меня камень! — с достоинством проговорила Ирусик.

— Вы дивная женщина. Зрелая, красивая, веселая. Но в пятьдесят лет уже пора заботиться о здоровье…

— Мне чуть больше, — хихикнула Ирусик. Как будто Барановский не знал! Он видел ее паспорт.

— Ни на год не выглядите старше. И все же вам не четырнадцать. Относитесь к себе бережнее.

Она потрепала Барановского за щечку. Люда тоже не отказалась бы от этого. Хотя ей категорически не нравилась новая прическа Василия, все равно он в ее глазах выглядел очень привлекательным…

Молодцу все к лицу?

Тут по квартире разнесся звонок домофона. Это приехали медики.

Ирусику опять же смерили давление, сделали кардиограмму, после чего поставили укол. На все ушло не больше десяти минут, и все равно было здорово, что Василий остался.

— Я не думаю, что мне чудилось, — сказала Ирусик, после того, как врачи «Скорой» покинули ее дом. — В квартиру Павла кто-то наведывается уже вторую ночь. Вы бы проверили, не пропало ли там чего.

— Она опечатана.

— Надорвали ваши «опечатки» да приклеили.

— Нет, бумага и ленты не были нарушены.

— Значит, налепили новые. Вы что, их на подлинность проверяли? Деньги подделывают так, что не отличишь… — Она немного порозовела после укола. Хотя это было довольно странно. Обычно люди с повышенным давлением красные, чуть ли не свекольные, и светлеют, когда медикаменты начинают действовать. — Да, забыла сказать, голос раздался после того, как я в стену постучала. Сначала воцарилась тишина, а потом… Ты тоже скоро умрешь!

— Тогда вы встали с кровати и пошли проверять, есть кто в квартире или нет?

— Перепугалась до смерти, убежала на кухню, напилась валерианки и стала овец считать, чтобы уснуть. Я и позавчера не сразу на площадку вышла. Страшно было, понимаете?

— Понимаю.

— Я дала человеку, проникшему в квартиру Павла, время. Что, если это был его убийца?

— Спасибо вам за информацию, Ирусик… — Он впервые назвал ее так неофициально. — Мы все проверим. И на всякий случай пришлем своего человека, чтобы он находился в квартире потерпевшего и охранял ваш покой.

Он поцеловал ее в щеку. Ирусик расплылась в улыбке и через несколько секунд уснула. Но сейчас она лежала на боку, была розовой и выглядела вполне здоровой.

Люда и Василий вышли из квартиры, захлопнув за собой дверь. На ней стоял еще советский замок, автоматический.

— Вы правда пришлете человека в квартиру Иванова?

Он покачал головой.

— Значит, вы ее обманули?

— У нас нет столько людей. И мы утром проверили по описи все ценные вещи. Ни одна не пропала.

В кармане у Люды пиликнул телефон. Она достала его и увидела сообщение от турагента: «Не подтвердили. Но есть другие варианты. Приходите, рассмотрим».

— Плохие новости? — услышала она голос Васи.

— Не особо. Просто у меня срывается поездка к морю. Переживу.

— Да, это не страшно. Но неприятно. На какое собирались?

— Средиземное.

— Я Азовское люблю. Но это чувство из детства.

— Хотите кофе? — И показала на лестницу, ведущую вверх. — У меня отличный.

— А давайте.

И Люда повела Барановского к себе. Пока поднимались, лихорадочно вспоминала, все ли убрала за собой. На месте ли расческа, халат, тапочки… Они обязаны стоять на нужной полочке, параллельно друг другу. С детства ей вдалбливали правило «Каждой вещи — свое место». И даже когда она кидала что-то, то вскоре подбирала, вешала или укладывала. Сегодня, уходя из дома, что-то могла упустить. И гость этого не заметит. Мужчина тем более. Но Люда будет знать, что в ее «крепости» непорядок, и стесняться этого.

Она ввела Барановского в дом. Пригласила в кухню.

— Уютно у вас, приятно, — сказал Вася, осмотревшись. — Был я сегодня в очень богатой квартире. Там на полу мрамор, на потолке муранское стекло… Красиво, как в Эрмитаже. Но как жить в такой обстановке?

— Я бы смогла. Мне нравится шик. Но живу по средствам, поэтому имею всего лишь уютную, приятную квартиру. А за комплимент ей спасибо.

— Это не ей — вам. Ведь вы тут все устроили…