Читаем Куклолов полностью

За окном в комнате Олега и вправду светил белый фонарь – в сумерках его свет казался голубоватым. Отец сказал, что это четвёртый глаз Орешеты, и, как ни разубеждала мать, Олег верил в это до тех пор, пока батя, трезвый, как стёклышко, однажды не принёс домой Онджея – близнеца Орешеты, во лбу которого торчал точно такой же, только со сколом, слепой белый глаз. Маме он сказал, что уже давно получил куклу в наследство от своего отца, а теперь вот забрал. Олег плохо помнил последовавшую после того ссору; но слепые кукольные глаза заставляли морщиться и сейчас, много лет спустя. Причём второй глаз, Онджея, не вызывал такой оторопи. Но вот глаз Орешеты… Хорошо, что за эти годы никаких других кукольных приобретений не случилось. Кроме этой Изольды в серой коробке, из-за которой… Из-за которой…

Олег запрокинул голову, чтобы слёзы затекли обратно, и быстро пошёл, почти побежал к кассе. Всё. Хватит. Надо домой. Надо прийти домой, что-то поесть, дозвониться отцу – страх по-настоящему, полностью, насовсем остаться одному перевешивал ярость – и решить, что делать дальше.

Ковыляя к дому, Олег свернул с тропинки между берёз на бесконечную, тянущуюся между многоэтажек дорогу, упиравшуюся в зимнее солнце. Вдруг подумал, что в данную конкретную минуту на это похожа его жизнь: сплошная белизна неопределённости, свет, который не греет, и холод, забирающийся под рукава и в воротник, продирающий до печёнки, до нутра, до самого сердца.

Консьержка, которая ещё ничего не знала о маме, приветливо кивнула, даже окликнула:

– Ты что, так рано уже из школы?

Консьержка уходила в девять вечера, приходила в восемь утра и, следовательно, не видела ни сбежавшего накануне отца, ни выскочившего с рассветом Олега.

Олег пробормотал что-то, чтобы не привязывалась, и побыстрей завернул в лифтовый холл. В ожидании лифта прислонился к серому металлическому косяку; где-то тут они с мамой рисовали невидимыми чернилами, когда вернулись из канцелярского магазина, а лифт уж очень задержался… Мама писала стихи про козлика, а он рисовал какие-то рожи. Только сейчас Олег сообразил, что, возможно, мама имела в виду отца. Усмехнулся, несмотря на сосущую пустоту внутри.

Вдохнул, выдохнул, шагнул в подошедшую вонючую кабину и с силой ткнул в барахлившую кнопку семнадцатого этажа. Быстро мазнул по зеркалу: бледный, остроскулый, белобрысый, под глазами синева. Нос красный. Громадный прыщ на подбородке – совсем как у хлыща-Мельника, хотя Олег никогда не понимал, кукле-то уж зачем прыщи. Отец на вопрос привычно отмахивался.

– Олежек.

Он вздрогнул, выскочил из лифта и метнулся за угол. Перед дверями стоял отец.

– Папа… – выдохнул Олег. Ощущение того, что он выпал из жизни, покинуло ровно на ту секунду, что понадобилась, чтобы понять: отца тут нет. Вообще никого нет. Пустая площадка с тремя дверьми и выходом на балкон, лёгкий запашок от мусоропровода и невесомые комья пыли по углам. Всё.

Олег опустил голову, медленно подошёл к своей двери, стараясь выровнять дыхание. Сунул ключ в замок, провернул – скрип, выученный до последней ноты. Квартира встретила тишиной и промозглостью: дебил, не закрыл окно перед выходом. Теперь выморозило насквозь…

Свалив пакет с покупками на кухонный стол, Олег скинул куртку и снова набрал отца. Абонент временно недоступен.

– Да чтоб тебя…

Он вынул из шкафа трёхлитровую кастрюлю, в которой мама варила суп. Подумал, сунул её обратно. Ну его – вдруг ещё не получится. Пусть будет кастрюля поменьше. Набрал воды, поставил на огонь и принялся методично разбирать продукты, пытаясь заполнить мысли. После того, как позвонили из больницы, в них обосновался полный хаос. Потом наступил тупой белый шум. Теперь – пустота с цветными всполохами, похожими на отсутствие сигнала в старом телевизоре – Олег ещё застал такой на даче у маминой мамы. Вот везёт кому-то, у кого есть бабушки. Если бы и его была жива, позвонил бы сейчас ей. Всё не один…

Опять навалилось, сжало горло ощущение одиночества. Олег разложил на столе грязную морковь, желтоватые колечки укропа, сетку с картофелем. Ножиком вспорол лоток с мясом, бухнул всё в закипавшую воду. Помыл картошку, помыл морковь. Если с последней проблем не возникло – натёр и скинул к мясу, – то картошка ввергла в сомнения: всё-таки слишком грязная, даже после мытья. Вспомнил, что где-то была специальная картофельная чистилка. Пока искал, не заметил, как запрыгала на кастрюле крышка. Снял её, чертыхнувшись, принялся счищать кожуру ножом, поранился, полез за пластырем… В мутный, в кучерявых пенках бульон закапала кровь.

– Борщ становится красным, – пробормотал Олег, левой рукой неловко заклеивая ранку. Вспомнил, что не купил свёклу – главный борщевой овощ. Плюнул, выключил плиту, отрезал хлеба и пошёл в комнату. Клонило в сон. Олег сжевал корочку, сел на кровать, откинувшись на стену. Десятый час. Где отец? Почему не берёт трубку?

Перейти на страницу:

Похожие книги

The Descent
The Descent

We are not alone… In a cave in the Himalayas, a guide discovers a self-mutilated body with the warning--Satan exists. In the Kalahari Desert, a nun unearths evidence of a proto-human species and a deity called Older-than-Old. In Bosnia, something has been feeding upon the dead in a mass grave. So begins mankind's most shocking realization: that the underworld is a vast geological labyrinth populated by another race of beings. Some call them devils or demons. But they are real. They are down there. And they are waiting for us to find them…Amazon.com ReviewIn a high Himalayan cave, among the death pits of Bosnia, in a newly excavated Java temple, Long's characters find out to their terror that humanity is not alone--that, as we have always really known, horned and vicious humanoids lurk in vast caverns beneath our feet. This audacious remaking of the old hollow-earth plot takes us, in no short order, to the new world regime that follows the genocidal harrowing of Hell by heavily armed, high-tech American forces. An ambitious tycoon sends an expedition of scientists, including a beautiful nun linguist and a hideously tattooed commando former prisoner of Hell, ever deeper into the unknown, among surviving, savage, horned tribes and the vast citadels of the civilizations that fell beneath the earth before ours arose. A conspiracy of scholars pursues the identity of the being known as Satan, coming up with unpalatable truths about the origins of human culture and the identity of the Turin Shroud, and are picked off one by bloody one. Long rehabilitates, madly, the novel of adventures among lost peoples--occasional clumsiness and promises of paranoid revelations on which he cannot entirely deliver fail to diminish the real achievement here; this feels like a story we have always known and dreaded. 

Джефф Лонг

Приключения