Кукловод

— Прекрасная погода, Сир, — кряхтел Тигль. — Видели бы вы, как легионы шли через пустошь во время месяца великого ливня. Вот тогда было страшно. А это так, к подошве прилипло. — Тигль подобрал бороду, правя лошадь по колено в луже. — Относитесь к этому, как к тренировке духа, мой император. Впереди упало дерево, взметая вверх тучи брызг, видимо вымыло корни, а земля стала одним большим куском грязи. Хорошо если они проходили лигу за фазу. Застрявшие покинутые повозки делали тракт похожим на одну необъятную помойку. Лишь кое-где мелькали островки жизни — костры под наспех раздвинутыми навесами. Лишь слякоть и бесконечный барабан дождя, и одинокая лютня уставшего менестреля, прибившегося к какой-то компании беглецов. Стормо Торрий соблазнился было мыслью сделать привал, но неумолимый Римус гнал их вперед. Поздней ночью они оказались под стенами Фиора, но там ожидала очередная неприятность. Город на военном положении наглухо закрыл ворота на ночь, и лишь звон серебра смог пробить маленькую щель в его непробиваемой обороне. В ту щель они и просочились. Римус настаивал на том, что бы не раскрывать титул Стормо перед теми, кто легионером не являлся.

«Так оно надежнее будет, Сир» — шипел он, оставляя их без благ, что мог предоставить им подобный сан. В конце концов кто откажет императору в ночлеге? Нынче же таверны Фиора забиты под завязку, и им удалось найти место только на окраине, где обычно ночевали самые бедные крестьяне и представители лихих профессий. Не замечая ни грязи, ни насекомых, ведущий легионы упал без сил в ловко замаскированное логово клопов.

В кровать то есть.

— Подъем, Сир! — без всякой жалости заливался с самого рассвета Римус. Еще вечером он прослышал о когорте легиона, расположившейся в черте города. Дождь кончился. В створы окон ярко бил свет, разгоняя ночной холод и стаи юрких многоножек. «Питательная штука, Сир» — подметил советник, поймав одну из них за длинный ус и отправляя в рот. Тигль уже успел одеть кирасу и занимался тем, что прилаживал деревянную ногу на ее обычное место. Борода его совсем потрепалась и теперь висела жалкими клочками, напоминая высушенное мочало. Стормо Торрий выглядел и того хуже. Глаза ввалились, кожа посиневела от болотной воды, а плащ изодрался вконец, сверкая дырами и проплешинами.

— Безнадежная затея все это, Римус, — ворчал Император, крепко завязывая шарф, но Тигль не обращал особого внимания на его жалобы.

Он слишком хорошо знал меланхоличный нрав своего юного повелителя.

Но ничего, — лишь сжимал он крепче свои кулаки — однажды, и он ощутит что такое вести за собой легионы, и кровь древних императоров обязательно заговорит в нем. Должна заговорить. Улица обезлюдела, было слишком рано, хотя одинокий кузнечный молот уже где-то стучал там, вдали, своим чугунным звоном, уходя эхом меж камнем домов и железом крыш. Стая сонных перелетных птиц летела в небе, спасаясь то ли от стремительно наступающих холодов осени, то ли от полчищ Гулей, поднятых для штурма Рейнгарда. В отличии от Тигля Римуса, император отнюдь не был обеспокоен осадой крупнейшего приграничного города. Его осаждали так часто и долго, что лишь несведующие крестьяне каждый раз со страхом убегали в глубь Тулурка. Рейнгард взять невозможно, об этом твердили все его учителя по военной тактике. Цитадель построена с рассчетом глубокой обороны от любого врага, и были ли это орки, или великаны с циклопами, или даже сами драконы южного континента, шансов взять город, что словно железный еж, ощетинился орудиями и дюжиной каменных периметров, нет ни у кого. Пусть даже Гулями управляли разумные существа, что само по себе небывалое событие, это ничего не меняет. Иные периметры вырезаны из цельных скал, башни вырублены в закаленном камне, а немалые промежутки стен — сплавы металлов. Число орудий на одной только восточной стене превышает сотню. Они стоят в два ряда, как на тяжелых линкорах Гибурга. В последний раз, как та батарея давала залп, орда разбежалась от одного грохота выстрелов. Возможно Римус заботится о достоинстве рода, — думалось императору. Сам же он видел смысл тяжкой и довольно опасной поездки лишь в том, чтобы показать магистрату — легионы все еще являют собою силу, а значит с ведущим их надобно считаться. Быстрым шагом они достигли восточных стен, где находилась местная школа меча, в которой и должна была располагаться легионская когорта болотных топей. Запах веселых напитков чувствовался еще за несколько кварталов от этого сарая. Полуразвалившаяся амфилада покоилась на обычных деревянных столбах, врытых в землю, — словно причал, а не дом. Стены давно заросли мхом и плесенью, гнилая пакля торчит из всех щелей.

Крыша из почерневшей черепицы, будто из навоза, провалилась то тут, то там, зияя темными дырами. Но само здание огромно, почти также как королевский дворец, все еще неприметно отдает запахом былой роскоши.