Кукловод

Геннадий Марченко Кукловод

Пролог

Она легкокрылой бабочкой впорхнула в полупустой салон троллейбуса, насквозь пронизанный солнечными лучами, словно золотыми копьями. Пылинки, подобно стайкам мелких, беззаботных рыбешек хаотично носились в воздухе. Не снимая ранца, она примостилась у окошка, поджидая кондуктора — толстую тетку с усиками над верхней губой, которая явно страдала от внезапно нахлынувшей майской духоты. Сунула в ее потную ладонь мелочь, быстро посчитала циферки на полученном билетике… Нет, несчастливый. Вздохнув, отвернулась к окну.

Домой ехать не хотелось. Мать, как обычно, будет зудеть, что она только на проезд в школу и обратно тратит половину ее зарплаты. Потом накормит жареной картошкой на прогорклом масле, и заставит зубрить домашнее задание. Вечером отправит на улицу выгуливать младшего братишку Лешку — непоседу с визгливым голосом, каких еще поискать.

А вот Лерку из их 3-го «Б» мамуля сама забирает из школы. Привозит и отвозит на иномарке. Лерка хвалилась, что папуля ей недавно подарил ноутбук. А она даже о простенькой приставке «Денди» может только мечтать…

В этот момент она поймала на себе взгляд сидевшего напротив розовощекого мужчины с родимым пятном на лбу, лет тридцати — тридцати пяти. Тот ехал спиной вперед, держа на коленях обтянутый черной кожей дипломат. На его пухлых губах застыла легкая полуулыбка, а в мутных, серо-голубых глазах, ощупывавших ее с ног до головы, таилось нечто непонятное, и оттого таившее в себе опасность, которую она ощутила каким-то шестым чувством, на уровне подсознания. Ее кожа покрылась мелкими пупырышками, и девочка непроизвольно вздрогнула.

Она снова отвернулась к окну, но собрать воедино разбежавшиеся мысли уже не могла. Тем более что вскоре водитель объявил ее остановку. Домой она шла не торопясь, наслаждаясь кратковременной свободой между школой и зубрежкой уроков. Легкий ветерок игриво колыхал огромный розовый бант, вплетенный утром матерью в копну ее густых волос. Она не любила банты, но еще меньше ей нравилось спорить из-за этого с матерью.

Вот и ее дом — стандартная панельная 9-этажка с мозаикой на торце в виде голубя с веточкой в клюве и надписью «СССР — оплот мира во всем мире». На полу подъезда, как обычно, засохшие плевки и окурки. Она нажала на прожженную спичками и сигаретами кнопку вызова лифта. Где-то наверху загудело, и через полминуты двери, ведущие в полусумрачную коробку, с грохотом разошлись в стороны.

Только перешагнув порог, она поняла, что находится в лифте не одна. Кто-то еще, бесшумный, шагнул за ней следом. Краем глаза увидела чей-то палец с аккуратно обработанным ногтем правильной овальной формы, нажимающий на кнопку девятого этажа и, стараясь придать голосу серьезность, сказала:

— Мне нужно только до шестого.

Однако в ответ промолчали, и она, посмотрев наверх, непроизвольно вздрогнула. Вплотную к ней стоял не кто иной, как тот дяденька из троллейбуса, обладатель черного кожаного дипломата. Улыбнувшись своей попутчице, он снова потянулся к пульту, но на этот раз нажал на кнопку с надписью «Стоп». Лифт судорожно дернулся и остановился. В наступившей тишине она почувствовала, как ее горло моментально пересохло, а сердечко бешено заколотилось…

Между тем незнакомец поставил на пол свой дипломат, и по-прежнему улыбаясь, мягко произнес:

— А ты хорошенькая. Я буду звать тебя Мальвиной.

Чувствуя надвигающуюся на нее волну темного ужаса, она хотела закричать, но потная ладонь крепко зажала ей рот, прижав затылком к стенке лифта. Вторую руку он запустил ей под юбку, нащупывая пальцами ее даже еще не тронутое легким пушком лоно. В последнем порыве, собрав все силы, она замолотила кулачками по улыбающемуся лицу.

— Давай, давай, Мальвина, я так люблю, когда девочки делают это…

Неожиданно он высвободил руку из-под юбки, и принялся стаскивать с ее головы бант. Ловко орудуя одной рукой, расправил шелковую ленту, обмотал вокруг худенькой шеи. Душил он ее не торопясь, то затягивая, то слегка ослабляя узел. Она уже предчувствовала финал, надвигавшийся с неотвратимостью Молоха. Душа ее смирилась с уготованной для нее участью, тогда как тело еще боролось, рвалось в бесплодных попытках вернуть тающую жизнь в оболочку из плоти и крови…

Когда изувер снова полез к ней в трусики, на этот раз решительно стягивая их на ее подгибающиеся колени, ей это казалось уже не столь важным по сравнению с застилавшей глаза пеленой. С последним проблеском мысли она подумала о матери, как та будет недовольна, что дочь не выучит уроки.

«Я выучу, мамочка, обязательно выучу…, — билось ниточкой боли в гаснущем сознании. — Только позволь мне немного отдохнуть. Я так устала…»

Глава 1

Алексей Клёст открыл глаза, возвращаясь в реальность холодной, мрачной утробы морга. После сеанса, как обычно, его бил озноб, а по лицу стекали крупные капли пота. Стараясь проглотить застрявший в горле ком, убрал ладонь с поседевшей головы девочки, и повернулся к замершему в напряженном ожидании следователю областной прокуратуры Виктору Леонченко: