Кукловод (СИ)

Кстати, а ведь идея с ДТП достаточно перспективная в дальнейшем. Сколько в Москве разбивается автомобилей в сутки? Десятки? Сотни? Или больше? А в месяц? Даже не могу предположить. Так что если эту статистику пополнит какой-нибудь бедолага, влетевший в железобетонную стену, возможно даже прямо под камерами, и превратившийся в результате этого столкновения в фарш, разве станут искать виноватых в его гибели? В общем, это отличный метод по избавлению от тел, если на них, конечно, не будет других признаков насильственной смерти. Надо только будет позаботиться, чтобы меня с ними ничего особенного не связывало, а то у кого-нибудь могут возникнуть определенные подозрения.

За последние дни я настолько свыкся с мыслью, что я самый настоящий убийца, что у меня даже не вызывали никакого отторжения подобные мысли. Я рассуждал про себя об избавлении от трупов с такой же легкостью, с какой раньше размышлял о досуге на уикенд. Хотелось бы сказать, что меня такие метаморфозы моей личности жутко пугали, но это было бы самой настоящей ложью. Психика как-то незаметно для меня успела уже перестроиться, заставляя относиться к чужой смерти с хладнокровием рептилии. Еще пару дней назад меня по этому поводу терзали кошмары и грызла совесть, а сегодня я уже думаю об убийствах как о чем-то несущественном и заурядном. Хотя, возможно, человек обо всем так начинает думать, если этого становится слишком много в его жизни…

И раз уж речь зашла об убийствах, то нужно принять решение о том, что мне делать с этим поганым Сербом. Он мне уже попортил достаточно крови, подставил Алину, уж не знаю, кто и как ее сумел разыскать, и натравил Цыпина. Если оставить все как есть, то кто знает, каким будет его следующий шаг? Нет, определенно, такое неизвестное мне в уравнении нахрен не нужно. А значит, говоря математическим языком, придется его сократить. Причем, я не собираюсь давать ему время на подготовку очередной пакости и возьмусь за него прямо сейчас. Эта змея уже достаточно показала свою мстительность и неугомонность, теперь мой ход. Трижды… трижды он пытался поквитаться со мной, и теперь ему предстоит ответить за каждый раз.

Это дело я поручил недавно набранным марионеткам, которые продолжали свою обычную бандитскую жизнь и еще не успели себя ничем скомпрометировать. Они прямо сейчас заводили непринужденные беседы со своими подельниками, пытаясь вызнать, что-нибудь о Вуяновиче, и в каком именно районе города он работает.

Пока они вели свою шпионскую деятельность, я занялся пострадавшими в прошедшей спецоперации зомби. У того, кто влупился в патрульный УАЗ, как японский камикадзе, вид был весьма потрепанный. И даже когда мы с другими покойниками отмыли его от крови, то помогло это мало, потому что здоровенный кривой разрез на лбу никуда не делся, и он продолжал кровоточить.

Кстати, сохранность мертвецов под воздействием Силы было целым непаханым полем для исследований. Чем бы ни занимался покойник, хоть марафон заставь его бежать, он не нагреется ни на градус. Но в то же время я не замечал, чтобы они продолжали остывать.

В конце концов, чтобы удовлетворить свое любопытство и убедиться в верности построенной теории, я послал свободного покойника в аптеку за электронным градусником. Измерив по очереди температуру семерым бойцам, я обнаружил, что она у всех находится на отметке ровно в двадцать четыре градуса. Для эксперимента я даже выгонял некоторых зомби на улицу, чтобы проверить, охладятся ли они до температуры окружающей среды, но термометр упрямо показывал мне одни и те же цифры.

Получается, что после смерти в организмах поднятых марионеток термогенез заметно снижается, но не прекращается полностью, так? Значит, несмотря на смерть, метаболизм у них не останавливается окончательно? Логично? Вроде вполне. Открытие? Безусловно, причем, весьма интересное! Что мне делать с ним я пока не знал, но оно определенно переворачивало мой взгляд на сидящих подле меня покойников. Как оказалось, в какой-то степени, они все же являлись живыми, хоть у меня и не поворачивался язык так их даже называть. И уж тем более я не мог заставить свой мозг воспринимать их таковыми.

Следующим открытием, которое давно напрашивалось, но долго не обличалось в слова, было то, что Сила являлась чем-то вроде консерванта, способного намертво (не потерял я еще способности каламбурить!), зафиксировать то состояние, в котором тело было поднято. Все полученные после смерти раны не заживали, и даже кровотечение все никак не желало униматься.