Кукловод (СИ)

В тот поздний сентябрьский день едва ли не все воспитанники были заняты на уборке опавших листьев в скверике возле детдома. Вышеупомянутый Антон благополучно притворился больным, пожаловавшись на резь в животе, и теперь, втихую потягивая сигаретку, вместе с парой приятелей наблюдал за копошащимися на территории детьми из-за угла детского дома. В какой-то момент его внимание привлек прихрамывающий Зиновий, который был на три года его младше.

— Слышь, хромоногий, иди-ка сюда.

Зиновий обернулся, отставив грабли (таскать носилки ему не позволяли из-за той же хромоты).

— Ты меня?

— Тебя, тебя...

Зиновий подошел, чувствуя странное беспокойство. Да и чего хорошего можно было ожидать от этих ребят во главе с Антоном, известным своей жестокостью.

— Ты, говорят, припадошный?

Антон выпустил в Зиновия струйку дыма и отбросил окурок в сторону. Хорьков молчал, не зная, как реагировать на вопрос. Антон смотрел на него без улыбки, вроде бы равнодушно, но Зиновий чувствовал себя весьма неуютно, даже более неуютно, чем под насмешливыми взглядами дружков местного Аль Капоне.

— Ну, так что, Зина, покажешь, как это у тебя получается?

— Что получается?

— Что-что... По земле кататься.

С этими словами Антон ловко сделал подсечку, и под смех антоновых товарищей Зиновий неуклюже шмякнулся в осенний чернозем. Да так неудачно, что угодил носом прямо в небольшую лужицу. Мало того, отмороженный недоросль в буквальном смысле слова вытер об него ноги, напоследок презрительно пнул и, довольно кивнув дружкам, направился прочь. Те покорно последовали за своим предводителем, с кривыми ухмылками оглядываясь не перепачканного грязью Зиновия.

У этой безобразной сцены был лишь один свидетель — затаившийся в кустах тот самый вездесущий мальчик, стучавший на товарищей воспитателю. Решив, что спектакль окончен, он выбрался из своего наблюдательного пункта, и собрался было идти прочь, обдумывая, какие дивиденды принесет ему очередной доклад воспитателю. И вдруг по-прежнему лежавший в грязи Зиновий застонал и изогнулся дугой.

Мгновение спустя один из двоих друзей Антона остановился, покачнулся, словно ему стало дурно, схватил грабли, прислоненные к стене сарая, мимо которого они как раз проходили и, коротко размахнувшись, всадил садово-огородный инвентарь прямо в голову своего вожака. И так крепко, что грабли так и остались торчать у несчастного в макушке, свешиваясь черенком вниз, будто некая диковинная антенна. Несколько секунд Антон стоял неподвижно, а затем прозрачную осеннюю тишину разорвал дикий, протяжный вопль:

— А-а-а... Сука!

После этого Антон умудрился еще выдернуть стальные стержни из своего черепа, но на большее сил не хватило. Покачнувшись, он кулем свалился на землю, судорожно загребая ее скрюченными пальцами. Второй его дружок попятился, и мгновение спустя с не менее громким воплем кинулся прочь. Через минуту возле все еще агонизирующего тела Антона собралась толпа. Воспитатели безуспешно пытались разогнать своих подопечных, но мало продвинулись на этом поприще. Кто-то побежал звонить в «скорую», остальные топтались вокруг умирающего. Прибежала медсестра, но и ей не удалось сделать хоть что-то, что могло бы продлить существование парня в этом мире. Антон умер еще до приезда «скорой».

Что касается Зиновия, то, ввиду экстраординарности ситуации, он оказался обойден всеобщим вниманием, и вскоре пришел в себя. Более того, даже присоединился к толпе любопытных. Очевидцы утверждают, что, увидев умирающего, Зиновий произнес загадочную фразу:

— Теперь ты узнал, как это у меня получается.

Ну а малолетний убийца никак не мог понять, за что его заперли в кладовке и сдали затем на руки милиционерам. На допросе он твердил одно и то же: мол, неожиданный провал в памяти, а когда очнулся, увидел лежавшего перед ним в луже крови своего лучшего друга Антона Безбородова.

Впоследствии, сопоставив полученные сведения, Козенко пришла к выводу, что весьма своевременный припадок Зиновия и провал в памяти у Гриши (так звали убийцу) более чем взаимосвязаны. К тому же невольно вспоминались и более ранние случаи, связанные со странными приступами Зиновия. В итоге, не обладая какими-то особыми познаниями в психологии, директриса пришла к выводу, что мальчик неким образом умел овладевать чужим сознанием, при этом впадая в своего рода транс. Последний раз это привело к трагедии.

Юдифь Львовна вызвала Зиновия к себе, и сначала окольными путями, а затем напрямую попыталась выяснить, что значат на самом деле припадки мальчика.

— Признайся, Зеня, ты управляешь чужими мыслями?

Тот посмотрел на нее исподлобья, по-прежнему не открывая рта. А затем он начал грызть ногти. Директриса знала, что за Хорьковым водилась такая глупая привычка.

Но на сей раз Юдифь Львовну она взбесила:

— А ну прекрати немедленно! Что еще за идиотская привычка — ногти грызть?! Мало того, что ребенка убил, теперь еще и меня решил довести...

Слова негодующей женщины вызвали у подростка весьма бурную реакцию. Он вскочил, опрокинув стул, и брызжа слюной, выкрикнул в лицо опешившей директрисе: