Кукловоды Третьего рейха

А тем временем советская сторона рассмотрела германский проект договора, выдала ряд замечаний — дополнить договор торговым соглашением, четко разграничить сферы интересов в Восточной Европе. 19 августа немцы согласились с этими условиями, и только после этого Сталин донес информацию о предстоящем соглашении до членов Политбюро. Для простых граждан информация была обнародована еще через два дня. 21 августа в 23 часа германское радио передало, что Третий рейх и Москва договорились заключить пакт о ненападении.

Среди европейских политиков и даже среди германских генералов это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Как ни парадоксально, но последней обо всем узнала англо-французская делегация в Москве. Она германского радио не слушала, утренних европейских газет не читала. 22 августа Дрэкс, Думенк и сопровождающие их лица искали Ворошилова для очередного бездельного заседания, а маршал почему-то опаздывал, и никто не мог толком ответить, куда он отлучился. Ворошилов появился только после обеда и огорошил иностранцев заявлением: «Вопрос о военном сотрудничестве с Францией висит в воздухе уже несколько лет, но так и не был разрешен… Французское и английское правительства теперь слишком затянули политические и военные переговоры. Ввиду этого не исключена возможность некоторых политических событий…». Вечером в Москву прилетел Риббентроп, и был подписан пакт о ненападении. В дополнение к нему были оформлены секретные приложения, признававшие, что Западная Украина, Западная Белоруссия, Прибалтика и Бессарабия входят в зону влияния Советского Союза. По сути, русским предоставлялось забрать их.

Но в этот же день, 22 августа, Гитлер созвал в Оберзальцберге совещание высших военных чинов. Разъяснил смысл сделанного шага, расставил ориентиры дальнейшей политики. Говорил, что наступило время войны с Польшей и с западными державами, что предстоит «сначала выступить против Запада, а потом уже против Востока. Нам нет нужды бояться блокады. Восток будет снабжать нас зерном, скотом, углем… С осени 1933 года… я решил идти вместе со Сталиным. Сталин и я — единственные, кто смотрит только в будущее… Несчастных червей — Даладье и Чемберлена — я узнал в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы атаковать нас. Они не смогут осуществить блокаду. Наоборот, у нас есть наша автаркия и русское сырье… В общем, господа, с Россией случится то, что я сделаю с Польшей… Мы разобьем Советскую Россию. Тогда взойдет солнце немецкого мирового господства» [149]. Таким образом, гитлеровский вариант «плана Шлиффена», о котором он упоминал еще в начале 1930-х, — сперва разгромить Запад, а потом напасть на СССР — остался в силе. Пришла пора его выполнять.

24. Как сгинула Польша

Большинство немцев с радостью восприняло подписание договора с Россией. Ведь в самые тяжелые времена, после Версаля, наша страна показала себя надежным другом Германии. Славили мудрость фюрера — вон какой молодец, подурачил Запад, урвал все мыслимые выгоды, а потом повернул в прежнее, проверенное русло. Приободрились солдаты: поколотить поляков в союзе с русскими представлялось не столь уж сложной задачей.

Но в среде германской аристократии, генералитета, интеллектуальной и дипломатической элиты, стойко удерживалось скептическое отношение к Гитлеру. Его до сих пор, невзирая на все достижения, не считали полноценным властителем. Полагали, что он должен был всего лишь исполнить роль «политического ассенизатора» — очистить загаженное государство от накопившихся отбросов, а потом уступить правление более солидным фигурам. Но Гитлер не ушел и уходить не собирался. В нем видели дилетанта и выскочку, каждый его шаг становился мишенью пересудов и критики. Фюрер перечеркивал Версальский договор, возрождал армию, вводил войска в Рейнскую зону, а верхушка общества в ужасе хваталась за головы. Предрекала — англичане и французы этого, конечно, не потерпят, будет война. Но все сходило с рук, и оппозиция успокаивалась. Те же самые генералы и сановники, которые каркали насчет неизбежной катастрофы, получали очередные награды, назначения, и отнюдь не отказывались от них.

Перед захватами Австрии, Чехословакии военачальники и аристократы опять зароптали, что надо бы остановиться на достигнутом, иначе Гитлер обрушит страну в пропасть. И снова дело обернулось блестящим выигрышем. Но подготовка удара по Польше всколыхнула оппозицию с удвоенной силой. Собственные страхи относительно Австрии и Чехословакии она напрочь забыла. В министерских кулуарах и гостиных германской знати заговорили, что раньше-то фюрер был прав. Действовал рука об руку с англичанами и французами, вот и выигрывал. Но теперь «опозорил себя», связавшись с большевиками. Бросил вызов западным державам! Значит, беда неминуема.