Куклу зовут Рейзл

Меня раздражала его самоуверенность. Но, с другой стороны, вся эта ситуация вызывала недоумение.

— Пусть даже половина стоимости — это тоже изрядная сумма, — сказал я. — В любом случае, на эти деньги можно было бы прилично одеться и снять скромную квартиру.

— О нет, эти деньги мне нужны были для другого… Позвольте присесть, я вам всё расскажу.

Я не ответил, но бродяга всё равно сел в кресло. Я демонстративно остался стоять.

— Собственно, я за этим и пришёл, чтобы всё рассказать. В прошлый раз — помните? — я говорил, что бывшая жена с помощью суда лишила меня дочки. Я переживал очень сильно. Пытался бороться за своё отцовство — официально, через суды. Ничего не вышло — проиграл во всех инстанциях и разорился на адвокатах. Тогда я попытался её похитить — чуть не сел в тюрьму. Единственное, почему не посадили: жена просила суд не сажать, потому что из тюрьмы я не буду платить алименты. Но я свёл с ней счёты: я стал бездомным бродягой. С меня нечего взять. А она соответственно настроила против меня дочку: твой отец бродяга, бездельник, пьяница, уголовник, и вообще он тебе не отец. Извините, сэр, это малоприятная история.

Но вот не так давно через своих родственников, которые как-то пересекаются с её родственниками, я узнаю, что дочка моя собирается замуж. За такого же неимущего студента, как она сама. И меня просто захватила идея — подарить ей квартиру. Это бы сразу нейтрализовало все нашёптывания матери. Хороший свадебный подарок от отца, верно? Но где взять? И тут судьба посылает мне вас со скрипкой… Прошу прощения. Однако в чём я хочу вас заверить: к вам в квартиру я вошёл тогда без всяких гадких целей. Но в разговоре вы упомянули дорогую скрипку и при этом непроизвольно взглянули на тот шкаф. Я перехватил ваш взгляд и понял, что вот он — мой шанс!.. Про вас я подумал: он нисколько не пострадает, скрипка наверняка застрахована, так ведь? Вот вам моя сторона этой истории. А дочка с мужем живёт теперь в квартире, подаренной отцом. Отцом! Я знаю её адрес, и может быть, в один прекрасный день… Но для этого нужно вернуться в так называемое «приличное общество», где тон задают люди вроде моей жены, а вместо закона — политическая мода…

— Значит, закон вы уважаете? По крайне мере, на словах, — съехидничал я.

— Безусловно уважаю, — ответил он очень серьёзно, как будто не заметив моей насмешки. — Иногда я его нарушаю (по необходимости), но не издеваюсь и не игнорирую его, как те суды, которые выносят решения в угоду политической моде.

Мужчина помолчал, потом хлопнул себя обеими руками по коленям:

— Вот и всё! А теперь мне надо идти, а то займут мою решётку. Я опять вернулся на своё старое место, так что вы знаете, где меня найти. Говорю это на тот случай, если всё же надумаете обратиться в полицию.

Признаюсь честно: в этот момент мне стало его жалко. Да, он меня обокрал, лишил инструмента, который так важен для меня, и сейчас унижает уверенностью в своей безнаказанности. А мне его жаль… До чего же нелепо!

Вслух я сказал:

— А как насчёт стаканчика виски? На дорогу.

На его лице отразилось внутренняя борьба. Он вздохнул и поднял вверх растопыренные ладони:

— Нет, я не должен выпивать с человеком, которого обокрал. Я не могу, это непорядочно.

И ушёл.

На следующий день я позвонил в полицию:

— Что нового? Как идёт расследование?

— К сожалению, ничем порадовать вас не можем, — ответил полицейский с преувеличенным сочувствием. Потом посопел, собираясь с духом, и произнёс: — Тут вообще собираются закрыть это дело как безнадёжное, но вы имеете право настаивать на продолжении расследования, если у вас есть новые факты.

— Пусть закрывают, не возражаю, нет у меня новых фактов и не будет. Могу написать официальное заявление, что против закрытия дела не возражаю.

На вершине мира

Когда раздался звонок, Ларри завтракал. Он поставил чашку на стол и с удивлением посмотрел на телефон. Последнее время ему звонили редко — чем дальше, тем реже. А уж в такую рань…

— Это я, Нина. Не разбудила? Ну, как ты там? Как здоровье?

Они жили в одном городе, но виделись редко. Нина иногда звонила, справлялась о здоровье — не нужно ли чем помочь. Ларри благодарил, от помощи отказывался. Он и в самом деле в помощи не нуждался: чувствовал себя сносно, гипертонию удавалось держать в рамках, а материальное положение — скромное, но стабильное — беспокойства не вызывало. Больше не вызывало…

Странная это всё же вещь — материальное положение, рассуждал иногда Ларри. Вот уж, казалось бы, понятие объективное, определяемое числами и фактами: такой-то доход, столько-то тратишь на то и на это, владеешь тем-то и тем-то… Можно подсчитать и сказать — хорошо, достаточно, недостаточно… А вот оказывается, что и это сугубо объективное понятие тоже зависит от твоего сознания: чего ты хочешь, чем довольствуешься, что считаешь приемлемым.