Куклы (СИ)

— Альсени… — услышали все его тихие слова, обращенные к той, чью внешность сейчас представляла неподвижная кукла. — Прости меня, пожалуйста. Если бы я был чуть более внимателен к тебе — да и к себе тоже… мы были бы счастливы. Пусть недолго, но это было бы красивое счастье. Ты все-таки смогла рассказать мне о своих чувствах, Альсени. А вот я тебе о своих… не догадался. Послушай хотя бы сейчас… Я ведь правда… люблю тебя.

Летти вздрогнула и подняла голову. Черные цветы начали медленно опадать с платья куклы… один за другим. Мерцание алой розы становилось все бледнее. Странное сияние, исходящее из магического круга, слабело и наконец совсем погасло. И Серж смог коснуться щеки куклы-Альсени… Но это прикосновение обожгло его пальцы холодом. Тогда он поспешно нагнулся и подхватил на руки Летти.

— Что… происходит? — Аглая схватилась руками за горло, словно ей не хватало воздуха. Ее глаза сверкнули… постепенно она начинала понимать, что ее великая задумка потерпела крах. И она закричала: — Что вы натворили?!

— Ничего, — покачал головой Серж, прижимая к себе Летти. — Я не сделал ровным счетом ничего. Вы ошиблись. Вы думали, что Альсени разорвала свою душу и часть ее вложила в куклу, но это не так. Просто когда создаешь что-то настоящее — тебя становиться больше. Вот и все. А Летти — настоящая. Альсени смогла сказать то, что хотела, и Летти пришла ко мне, потому что ее создательница мечтала быть со мной. Но сама Альсени сейчас у Создателя — ее душа — умиротворенная, цельная и живая, и она не приняла той не-жизни, которую вы хотели сотворить, Аглая. Да еще и ценой чужих страданий. Это же так просто…

Аглая, казалось, не слушала его. Она сделала несколько неровных шагов к большой кукле, а потом у нее подкосились ноги, она упала на пол перед неживой копией Альсени и горько, навзрыд заплакала. Повисло неловкое молчание, которое нарушил взволнованный девичий голос.

— Не плачьте, Аглая! Не плачьте… — Лалина подбежала к убитой горем волшебнице, села рядом с ней и крепко обняла. — Хотите… — она кивнула на статую Альсени, — я буду вам вместо нее?

Аглая подняла голову и недоуменно посмотрела на девушку. Но не отстранилась от нее, не оттолкнула.

— Я уйду из дома! — твердо заявила Лалина. — Будем жить вместе. Все равно мы не ладим с Кариной, да и… без Альсени дом уже не тот. А ведь я похожа на нее, посмотрите. Мы ведь сестры…

— Уходим, — тихо сказал Алекс, обращаясь к Сержу и Сардо. — Больше нам здесь нечего делать.

Серж крепко прижимал к себе Летти. Маленькую, смешную, живую Летти… все, что ему осталось от Альсени…

Песня души

Весь следующий день Роза Лейн, болезнь которой и беды с голосом исчезли без следа после того, как злое колдовство было разрушено, читала дневник Альсени Арабел, который дал ей Серж. Читала, перечитывала и много думала. Ведь то, что они замыслили, требовало погружения еще одного человека, а именно — любимой певицы Альсени — в глубокую сердечную тайну. На следующий день к Розе пришел Сардо. Со скрипкой. И они погрузились в репетицию…

Собрались все снова у Марии. Вновь сплотившаяся золотая четверка, Серж и Летти. Расположились поудобней в зеленой комнате — куклу посадили в большое кресло.

— Готов? — спросила Роза у Сардо.

Тот кивнул.

— Начинаем.

И она, под аккомпанемент его скрипки, запела…

Это была удивительная песня. Очень нежная. Очень ясная. Очень неземная. Слышались в ней и таинственные голоса звезд, и перешептывание встречающих весну лесных деревьев, и трепетание крылышек мотылька, кружащего над огненным цветком… Птицы воспевали льющееся сквозь листву утреннее солнце, звенел хрусталем ручеек, своя песня была даже у пряности спелых ягод… И у полета — широкого бесконечного полета над всей этой красотой была своя песня. И у бездонных глаз, смотрящих с неба на земное счастье.

Роза превзошла себя. Так она никогда еще не пела. И Алекс, и Сардо, и Мария, искренне наслаждавшиеся талантом подруги на многих концертах и вокальных конкурсах, такую Розу слышали впервые. А вся суть была в том, что пела она тихо. Да, были и звучные переливы, и длинные ноты, пару раз льдистый голос взметнулся вверх в надрыве, но потом снова медленно соскальзывал туда, где царили нежность и тайна, почти тишина, шепот любви, ласковость робкого прикосновения… и беззвучная музыка полета. Очень мягко завершила Роза, очень тепло, так что казалось, что где-то еще — в воздухе, в невесомости — что-то есть, что-то осталось… что-то еще непременно будет.

Сардо перевел дух. Сейчас у него была одна задача — не показывать себя, дать лишь немного музыки, ровно столько, сколько было нужно Розе. Так они решили вдвоем, и он со своей задачей справился.