Куклы вуду (СИ)

— А вы уверены вообще, что она там? — как-то недоверчиво заговорила девочкина мать. Ей показалось, что тетка под чем-то. Хрень несет.

— В смысле, не там?!

— Ну, может, показалось, приснилось.

Ей не хотелось использовать более точное определение: «вы упоротая».

— Милочка! — появился и в голосе няни гонор, — я вам говорю не про то, что мне приснилось или я под грибочками — увидела что-то не то. А про то, что у вашей доченьки лицо, как у людоеда! Вы что, тупая и не понимаете?!

— Мама! Это ты?! — донеслось из-под лестницы.

— Мариночка! — отвлеклась ее мама от тетки. Еще немного и эти особы начали бы портреты друг у дружки разукрашивать.

— Ну, вот, видишь? Курица тупая!

В то время, пока спесивая и несдержанная няня выражалась, девочка показала свое лицо. Это же увидела и няня. Лицо совершенно нормальной девочки. Не так, как выразилась «старуха» — лицо людоедки (наверно, нянечка видела, что у девочки весь подбородок кровью измазан, или так, что с него капает).

— Ну, и что я?! — не отставала нянечка от женщины. — Я под грибочками, да? Мне приснилось?!

— Я не говорила, что ты под грибочками. Это твои сугубо личные инсинуации.

— То есть, ты хочешь сказать, что ты совсем ничего не говорила!

— Это ты говорила!

— И про что это я говорила?

— Про то, что у нее с подбородка капает кровь.

— Я?! Кровь?!

— Ну, ты сказала, что у нее лицо, как у людоедки!

— И что?! А кровь-то тут при чем?

— А при чем здесь то, что я сказала, что ты под грибочками?

— Ну, ладно. В этом я была не права. Я сознаюсь, что я оплошала. Но, а всё-таки, при чем здесь кровь?

— А как еще по-другому определить, что человек похож на людоеда.

— Ну, в принципе, да, вы правы, — перешла няня опять с нею на «вы». Обменялись любезностями и поутихли.

Только няня сказать хотела совсем не это. Не то, что с подбородка капает кровь. Она хотела сказать, что у девочки было лицо, как у ходячего мертвеца. Черные круги вокруг глаз, всё такое… Но сейчас девочка выглядела так, как будто она не пропадала больше полугода назад. Или, если пропадала, то ее кормили всё это время.

4

Марина, конечно же, вернула няне ключи. Но из-под подъезда она не с пустыми руками вылезла. При ней был целлофановый пакет черного цвета. Мама на это внимание не обратила, поскольку няня тут же прикопалась с ключами.

— Мариночка, ты брала ключи у этой тетеньки?

— Нет, не брала, — ответила девочка. — Может, ей показалось. Ну, там, приснилось.

— Вы что, сговорились? — выпалила «тетенька» на счет «приснилось». Мол, сначала мама обвиняет, что у той галлюники. Теперь — ее дочурка.

— Я хотела сказать, что, может быть, они у нее. Ну, ключи.

И няня пошарилась-пошарилась, да выудила связку ключей.

— О, господи! — полностью переключилась мать с этой тупоголовой на ребенка, — тут же ледяной ветер! А ты в легком летнем платьице…

Она хотела сказать, что сама, в своей пижамке, замерзла как цуцик.

И они оставили ее одну. Мать так заболталась, что даже и не вспомнила, что, если б няня не увидела эту девочку, то та «замерзла» бы еще сильнее. То есть, хоть бы спасибо сказала. Но куда там: гордыня стирает столь «мелочные» воспоминания. Умеет, так сказать, отделять зерна от плевел.

5

— Мама! — неожиданно вспомнила дочурка, когда они отгородились от «этой склочной бабы» подъездной дверью, — смотри, что я нашла! Это под подъездом лежало!

— А что в этой сумке?

— Денежки, мам!

— Денежки?!

— Ну, да! — потрясла она, в следствии чего послышался звон монет. Должно быть, какой-то нищий прятал под подъездом все свои сбережения. Мама хотела уже было открыть рот, но дочка оборвала ее:

— Мама, ты не поверишь, но я могу его удвоить!

— Это как это?! — тут же загорелись у мамы глаза от сильного предвкушения. Потому что быстро заработала голова…

— Я могу укусить этот пакет и его станет двое!

— Укусить?!

— Ну, мы так часто делаем: кого-то кусаем и их становилось двое. Потом, если еще укусить, то трое уже будут. Это же классно, мамочка?! Как тройняшки!

— А ну-ка, проверь, — не верила мамаша после ерунды, которую дочурка ей тут наплела. — Сделай так, чтоб было два мешка с мелочью.

— А, я поняла, — ехидно захихикала девочка, — ты мне не веришь!

И она поднесла к своему лицу этот мешок…

— Фу! Выбрось! — машинально вскрикнула мамаша, — он же с помойки! Этот вонючий оборванец лапал его своими немытыми руками…

— Мама! Деньги же не пахнут! Забыла?

— Я говорю…

— А ты говоришь: вонючий мешок…

И она вцепилась зубами в этот целлофановый пакет. Мать все равно паниковала — пыталась вырвать его из рук непослушной дочери. И вырвала уже, ведь, но у дочери в руках все равно остался данный черный пакет. То есть, и у матери пакет с мелочью в руках, и у дочери.

— Ну что, теперь поверила?! Теперь их уже два! Считай…

— Ой… — изумилась маманя.

— Вот, то-то же! — победно проговорила дочь.

— Ой, — провякала мама, — у меня нет сейчас вообще никаких денег. Но, может, занять у соседей… Может, ты их размножишь тоже так же вот, доченька? И мамочка сможет здоровье поправить…

— Но ты же не верила в меня!