Парень почувствовал в её тоне, что так обычно заканчивают разговор. Чтобы разойтись по своим домам. Он долгое время верил в существование маньяков, но недавно неожиданно понял: «маниаки» были очень актуальны при Советской Власти; кому-то было выгодно разводить секты, пока власти загоняют в психбольницы «инакомыслящих». Сейчас подобные секты не выгодны, где наряжали бы людей в «газонокосильщиков» (мазали бы мукой кожу, и тушью синяки вокруг глаз, чтобы пугать детей бродячими идиотами, которые долго ходят по лесу или бегают (человек-Страус, как Форрест Гамп, уверенный, что голова от беготни сломается раньше, чем ноги), питаются одной травой, а, когда сознание тускнеет окончательно, они заходят на кладбище и раскапывают могилу, а детям потом кажется, якобы это мертвец выбрался из-под земли и напал на бомжа, крадущего оградку. Если такой «бомж» хоть когда-нибудь
Девушка собиралась повернуться и двинуться в обратную сторону, но остановилась. Наверно, ей хотелось ещё что-то спросить.
— Кстати, а где эта сумасшедшая, про которую вы мне что-то говорили? Кроме вас, я никого на крыше не вижу.
— Да здесь, за будочкой она. Я ж говорю: за ногу её привязал. Чтобы не сорвалась. В смысле, с крыши может упасть.
— А можно посмотреть?
— Но она странно выглядит, — пожал парень плечами. — Я бы на вашем месте не стал. Я, вообще, хотел спросить, нет ли там никого, за Вами следом. — Он хотел это спросить и, похоже, не подумал, что пока они недоумённо глядели друг на дружку, пытаясь понять смысл диалога, в который вступают, ощущение опасности (паранойя, спускаясь с крыши, не наткнуться на «бойфренда») способно вернуться восвояси. Вывод: не нужно было пытаться понравиться этой одинокой (напуганной собственным одиночеством) девушке, а смело пойти ей навстречу, чтобы пройти насквозь и побыстрее спуститься; поскорее оказаться на улице. Там уже его никакой «бойфренд» не поймает. Пусть гоняется такой же бледный обнажённый «мертвец», сколько хочет!
— Извините, я тоже забыла вам сказать, что следом за мной действительно никого нет. Действительно. — Она должна была про себя подумать, что парень интересуется, нет ли её мужа, завязывающего внизу шнурки, пока она точит тут лясы. Может же он так ДОЛГО их завязывать!
— Так мне можно подойти и посмотреть на Вашу сумасшедшую, или Вы… не советовали бы мне? — Она была заинтересована тем, как из себя выглядит сумасшедшая. Как люди интересуются зверьми в клетках и идут в зоопарк. Вернее, ходили, пока властвовал Советский Союз.
— Ну, пожалуйста, если так хотите… Что, я буду вам запрещать?
— Хм. В Вашем тоне слышится неуверенность. Пожалуй, я не буду…
— Слушайте. А почему вы всё на «Вы», да на «Вы»?
— Вы же первые начали. — Уже стала девушка хитровато улыбаться.
— Вы хотите спросить, почему я начал?.. Видите ли, я обращаюсь на «Вы» к неизвестным людям. Ведь всего неизвестного очень много… В общем, у меня такая философия. А у вас? Вы, как вся серая масса, выкаете, потому что принято «Выкать»? — Тоже заулыбался парень, чтобы сказать вослед хамке СВОЮ пару ласковых. Раз она решила уходить от «странного чудака», то пусть не с пустыми руками.
Девушку заинтересовал этот вопрос. Она задержалась. Она была неглупая и, так совпало, думала о том же. Когда-то раньше к ней приходила в голову подобная мысль. Но, помимо того, что она считала себя неглупой, она была скромницей; решила с первого раза не разбазаривать.
— Видите ли, — казалось ей, что она удачно передразнивает «видите ли», прозвучавшее от него, потому не переставала улыбаться, — люди «Выкают» не совсем бессмысленно. Большинство «Выкает» по той банальной причине, что не пили на брудершафт.