Куклы зазеркалья

В машине быстро протянула руки обогревателю. Мельком посмотрев на меня, Егор нахмурился.

– Куда тебя отвезти?

– К тетке. Я пока там живу.

– Хорошо.

Он, как и всегда, аккуратно и уверено вел машину. Начинать разговор сейчас? Нет, нельзя провоцировать аварию, подожду.

Доехали мы быстро. Пес тыкался мне мордой в плечо, как будто побуждая к действию. «Ну, скажи, скажи же что-нибудь».

Мотор заглох, и я открыла глаза.

– Я занесу твою сумку в квартиру.

– Спасибо.

Похоже, меня сегодня заело на одном слове. Проклиная все на свете, вышла наружу и хлопнула дверцей.

В лифте воцарилась гнетущая тишина. Наконец, створки разъехались, и мы остановились у железной двери. Поиски ключей затянулись.

– Как твое плечо?

Я взглянула на него. Удивительно, что с его стороны был брошен это спасательный круг – начало беседы.

– Нормально. Думаю, как и должно быть в такой ситуации.

– Хм.

– Егор, я хотела объяснить, почему так поступила…

– Что сделано, то сделано. Смысл сейчас об этом говорить? Надо было обсудить все вместе тогда.

– Понимаю. Но я даже с психологом и лучшей подругой об этом не говорила.

– Я понял. Но я не психолог и не подруга.

– Черт. Он бы все равно не оставил выбора и заставил, только кончилось все не только моими увечьями. Если бы дело касалось только меня, я бы поделилась…

– Да какая разница?! – он завелся с полуоборота и сразу же заорал, видимо слишком долго находился в стадии кипения. За секунду абсолютно спокойное лицо исказила гримаса гнева. – Какая разница?! Я тебя спрашиваю?! Он был больной человек и мог говорить, что угодно. А ты ему потакала.

– Дрейка ранили по его указанию.

– Да. Я знаю. Ничего, можно было выпутаться, найти выход. Просто бы поделилась со мной, – Егор схватил меня за плечи и потряс немного, но увидев сморщенное от боли лицо, отпустил. – Убил бы тебя, честное слово. Знаешь, я больше боялся, что ты останешься с ним. Что ты уехала не из-за угроз и шантажа, а потому что на самом деле любишь его.

– Это не любовь. Я не знаю что. Андрей знал, что умрет все равно. И захотел, чтобы я его проводила. Он хотел, чтобы это сделала я, а не болезнь.

– Бред. Ты сама хоть понимаешь, что это был бред сумасшедшего.

– Ты прав – бред. Но он добился своего. Ничего не изменить. Вопрос только в том, что мы будем делать дальше. Я ни о чем не жалею, кроме того, что нам пришлось расстаться. Но теперь я не буду жить, все время, оглядываясь и боясь собственной тени и каждого шороха. Я избавилась от того, что меня тяготило.

– Надеюсь, при следователе ты так не выражалась?

– Если бы я так выражалась при следователе, то сейчас была бы не здесь. Все же, что ты думаешь?

Наша возня около входной двери привлекла внимание соседей. Дверь приоткрылась, и из нее высунулся любопытный нос.

– Ой, Лерочка! Здравствуй!

– Добрый день, Нина Ивановна.

– Тебя выписали? Все хорошо?

– Да. Спасибо.

– Хорошо теперь дома быстрее пойдешь на поправку.

– Ага, – ее разглагольствования меня не очень интересовали. Заскрежетал замок, и на площадке появилась домработница тетки. «О, Черт! Что все повыскакивали? Подъездная вечеринка?». Завитая в мелкую кудряшку голова кивнула соседке.

– Здорово!

– Здорово!

– О, Лера! А ты чего в квартиру не проходишь? Застыла, небось, вся… – и тут из-за двери выдвинулся Егор. – А, понятненько. Чайник тогда поставлю. Может, зайдете, в гостиной спокойно поговорите?

Меня аккуратно подхватили под ручку.

– Нет, спасибо. Было очень приятно познакомиться с вами обеими. Мы поехали. До свидания.

– Тоже очень приятно. До свидания… Лерочка, что мне Елене Викторовне передать?

– Э-э-э… Я сама ей позвоню, вечером. Пока.

– Давай. С Богом.

И не веря своему счастью, погарцевала обратно в машину. За стеклом заливался радостным лаем Дрейк. Мордаха его была довольной, будто он заранее знал, чем все закончится, и только ждал, когда мы непонятливые до всего дойдем. Для него в этой жизни все просто. И в этом он абсолютно прав – все просто.

« Не хочу другой судьбы

Где есть не я, где есть не ты

Благодарю сейчас и здесь

За все, что нет

И все, что есть»²⁶.