Куклы

- Ты всё не так понял, - Кузя махнул залпом очередную порцию налитого Борщём пойла и закурил. - Она - моё лекарство от одиночества. Не, ты дослушай, - остановил он собиравшегося перебить его Борщевского, - тут моих личностных аспектов много, но именно благодаря ей я до сих пор вконец не освинел. Помнишь, я тебе рассказывал про разбившийся вертолёт, на котором какие-то иностранцы пытались заброситься сюда по осени? Я потом ещё туда мужиков водил за разным добром, в том числе и научным для моей лаборатории. Вот там-то я её и обнаружил в одном из контейнеров. Сам поначалу удивился, зачем кому-то понадобилось везти такую куклу в наши края, хотел было уже ящик с ней закрыть, но почудилось мне, будто не ящик я закрою, а гроб, и останется она там так лежать, пока ящик не сгниёт, а она в лохмотья не превратится. Глаза у неё пронзительные, как живые, говорящие даже. И почудилось мне, будто она просит меня: не бросай, забери отсюда. Филлипыч, ты же тоже когда-то был ребёнком, наверняка тоже плакал по сломанным игрушкам, так что должен понять, о чём я говорю.

Глаза Кузи горели неестественным блеском. Возможно, сказывалось им выпитое, но у Борщевского появилась смутная уверенность, что эта кукла действительно значит для Кузи больше, нежели он предполагал поначалу.

- Потом уже, как на Базу её приволок, вспомнил, что когда-то натыкался на сайт в интернете, где о таких куклах рассказывалось. Делали их не как устройство для снятия напряжения известного характера, а, скорее, как средство психологической разгрузки для одиноких людей. В Азии, с их перенаселённостью, не каждый может позволить себе семью, а вот любви, пусть и выдуманной, хочется всем. И нужность свою, хоть для кого-то, ощущать человеку тоже надо, пусть и иллюзорную. Но самое главное - всем нам иногда нужно перед кем-то выговориться, только так, чтобы потом от этого не было никаких проблем. Чтобы никто тебе потом не начал читать нравоучений, никто не использовал сказанное тобой против тебя же самого. Просто выговориться, не требуя никаких советов. Как часто один человек может понять всю глубину чувств другого человека? Как часто людям нужно вообще понимать других? Сколько семей распадается тогда, когда весь этот гормональный шторм, который некоторые ошибочно называют любовью, сходит на нет, и вместо него остаётся пустота? Вот тогда-то у людей и меняется отношение к тем, к кому ещё недавно они испытывали якобы высокие чувства, под видом которых скрывался всего лишь инстинкт размножения. Тот, от одной мысли о ком сбивалось дыхание, становится чем-то вроде предмета, которому совершенно всё равно, чем ты там занимался на работе, и что у тебя случилось за день. Ему совершенно безразлично, что ты говоришь, что ты чувствуешь, что там у тебя в душе, потому что ты сам для него являешься таким же предметом. А у предметов нет ни души, ни чувств. И тебе самому становится неинтересно, что он там делает, о чём он думает, да и вообще, как и чем он живёт. Где, в таком случае, разница между живым человеком, которого от тебя тошнит, и куклой? А какова эта разница между Аномальными и Большой землёй? - внезапно сменил он тему. - Здесь я знаю зачем живу, а там? А там, как выяснилось, мне делать нечего. Там у меня никого и ничего нет. Ни интересов, ни целей, ни нужности кому-то. Был бы кому нужен - ещё подумал бы, а так и думать не о чем.

Кузя затушил окурок и достал ещё одну сигарету. Борщевскому, слушая его, думалось, что развёл тот у себя в голове приличный тараканник, и даже не поленился подвести под него логическое обоснование. Вывод напрашивался простой: Кузьмичёв настолько прикипел к Аномальным, что тутошнее своё бытие воспринимает уже не как опасную работу, а как жизнь, где у него есть не просто дом, а Дом, каковым является его лаборатория, и который он, в меру своих сил, пытается благоустроить.

- Что-то я от темы отошёл. Теперь представь, - будто прочитав его мысли, продолжил Кузя, - приходишь ты в пустой дом, работой задолбанный, где тебя никто не ждёт, и хочется тебе выть от одиночества своего проклятого и тоски. Но совершенно другое дело, когда ты видишь, что за столом кто-то сидит как будто в ожидании. Ты думаешь, зачем им делают такие пронзительные глаза? А вот как раз для создания иллюзии, что тебя понимают, что в тебе нуждаются. И уходишь ты от своих проблем в мир этой иллюзии, где всё у тебя на личном фронте хорошо. А может, и не проблемы это вовсе, может так оно и лучше для всех - не каждый способен построить нормальную семью, да и не каждому это надо. Так, хотя бы, ты только свою жизнь гробишь, за собой попутно никого больше не прихватывая.